Сергей Королев

Андрея Николаевича Туполева арестовали 21 октября 1937 года в рабочем кабинете. По делу известного авиаконструктора проходило более двадцати человек. Все они дали показания, что Туполев – враг народа, вредитель и шпион. Следствие по делу закончилось в апреле 1938 года, но суда не было. Так и сидел Андрей Николаевич в Бутырке. Он еще не знал, что на «высшем уровне» обсуждался вопрос об использовании его на работе в Особом конструкторском бюро.

В это время в Болшеве, подмосковном дачном поселке, была организована так называемая «шарага». Сюда свозили технических специалистов со всех тюрем и лагерей Советского Союза. В просторном спальном бараке с чистым полом и голландскими печками сидели люди, большинство из которых в своей области были лидерами мирового масштаба: теоретики и конструкторы пушек, танков, самолетов, боевых кораблей. Среди них – артиллерист Евгений Александрович Беркалов, автор «формулы Беркалова», по которой во всем мире рассчитывались орудия, летчик и авиаконструктор Роберт Бартини, выдающийся механик Некрасов, один из лучших кораблестроителей Гоинкис, конструктор подводных лодок Кассациер, ведущий специалист по авиационному вооружению Надашкевич, изобретатель ныряющего катера Бреджинский, главный конструктор самолетов БОК-15 Чижевский, крупнейший технолог автопрома Иванов, главный конструктор харьковского авиационного КБ Неман.

Голодные, больные, исстрадавшиеся люди, из рудников и с лесоповалов попали в странную тюрьму, где досыта кормили, где спали на простынях, где не было воров, отнимающих валенки, и конвоиров с овчарками. Многие из заключенных были знакомы еще на воле, большинство слышали друг о друге. Их не интересовала политика – наконец-то они могли заниматься своим делом.

Туполев, как только попал в «шарагу», сразу предложил делать новый бомбардировщик. Он задумал двухмоторную скоростную пикирующую машину с экипажем не более трех человек еще сидя в Бутырке.

Болшевская «шарага» просуществовала недолго. Берия распорядился закрыть изнутри решетками окна ЦАГИ, и перевезти всех зеков-технарей туда. Теперь это учреждение называлось «Центральным конструкторским бюро № 29 НКВД». Туполев заявил, что для создания бомбардировщика ему необходимы специалисты в авиационном деле, которые сейчас разбросаны по тюрьмам. На Лубянке посоветовались, и предложили Туполеву составить списки нужных людей.

Андрей Николаевич очень осторожно составлял эти списки: как бы не занести в них людей, оставшихся на свободе – сразу посадят. Он опросил своих товарищей, встречавших в тюрьмах коллег. Постепенно Туполев составил эти списки. НКВД разыскивало этих людей и отправляло их сначала в Болшево, а потом в ЦКБ № 29. В одном из этих списков значился Сергей Королёв. В сентябре 1940 года его доставили в ЦКБ-29. Новоприбывшие долго не могли прийти в себя – спальни с наволочками и простынями, по ночам тушат свет, не проводят обыск, можно купаться в душе, – и по привычке, на всякий случай, таскали из столовой хлеб и прятали его под подушками.

В ЦКБ-29 было несколько конструкторских бюро: Туполева, Петлякова, Мясищева и Томашевича. Королёва определили к Владимиру Михайловичу Мясищеву, во второе КБ, проектировавшее дальний высотный бомбардировщик. Сергей Павлович занимался бомбовыми люками. Они удались. Все бы хорошо, но у Мясищева был очень тяжелый характер, у Королёва – тоже не из легких. Не сошлись. Сергей Павлович перешел в КБ Туполева.

Королёв постоянно был угрюм, подавлен. Он не мог забыть лагерей. Второй приговор едва не сломал его. Он больше ни во что не верил. Впереди была тяжелая неопределенность, а Королёв всю жизнь стремился к ясности. Он должен знать, что его ждет, планировать. Но что можно планировать за решетками, пусть и в райских условиях? Он очень медленно оттаивал после зимы в Мальдяке. И все же работа была для Королёва главным в жизни, а здесь условия были идеальные.

Стол Королёва стоял в большом двухэтажном зале с огромными окнами, выходящими во внутренний двор ЦАГИ. В этом зале работало больше сотни человек, в основном специалисты по проектированию фюзеляжа, крыльев, оперения. Инженеры по вооружению и электрооборудованию самолетов располагались в маленьких комнатах неподалеку и на других этажах. В ЦКБ-29 работало не менее восьмисот сотрудников. Заключенных было не больше сотни, но они составляли «мозг» ЦКБ.

Над конструкторским бюро находилась тюрьма. У заключенных было четыре больших спальни. Обращались с зэками вежливо, и, конечно, не били. Им запрещалось общаться с вольными не по служебным вопросам, не разрешалось передавать записки домой. На крыше здания находился «обезьянник», как называли зэки площадку, обнесенную решеткой. Вечером там можно было гулять, курить. Папиросы зэкам выдавали бесплатно, кто какие предпочитает. Однажды Туполев, после совещания у Берии, стал собирать со стола пачки с папиросами, оставшиеся на столе. На вопрос Берии, что все это значит, Туполев ответил, что его ребятам нечего курить, да и кормят их плохо. Берия тут же распорядился обеспечить ЦКБ папиросами и ресторанным питанием.