Сергей Кузнецов. "Ты просто был". Документальная повесть

Я даже смирился с тем, что Разин из администратора стал солистом "ЛМ". Произошло это так. Как-то он сказал, неплохо бы и ему поиметь собственный альбом... Мол, и на эстраде в свое время блистали, и поклонниц преданных имели... Я шибко сомневался в голосовых данных Андрея Александрыча, но все же согласился на такой альбом. Правда, с одним условием: ни в коем случае не выдавать этот альбом как "ласковомаевский". Он согласился. С горем пополам мы записали несколько песен ("Старый лес", еще кое-что). И вдруг я с удивлением обнаруживаю, что этот альбом подан как очередной альбом "Ласкового мая". Меня это надолго вывело из себя. А потом свыкся, плюнул на это дело: солист ну солист...

Однако прекраснодушествовал н недолго. Все ясней и ясней становилось: нет, не наш этот новый "Ласковый май", а их. Вновь и вновь приходилось убеждаться, что наши администраторы часто не могут провести черту, где, что можно в моральном плане, а что нельзя, часто переступают эту черту: Да, натиск, пробивные способности, чувство конъюнктуры, самодисциплина - это, вероятно, хорошо, но когда все это хозяйство не дружит с совестью...

Я не знаю, кто виноват, но сложнее стали наши взаимоотношения с Юрой Шатуновым. И хуже. Он стал тянуться к Разину и Кудряшову, стал с ними откровеннее, чем со мной. Собственно, любой музыкальный "колхоз" должен быть добровольным, и любой волен выбирать, к кому тянуться и с кем общаться. Но Юра вдобавок начал всем демонстрировать свое плохое отношение ко мне. Может, он видел уже, что наши с Разиным дороги расходятся, и торопился таким образом определиться?.. Хотя, не буду гадать... Он стал вести разговоры, причем за глаза, что композиторы - это люди временные... Что одного в любое время можно поменять на другого...

Это его слова, Юрины...

Кто для него в то время казался главным? Не знаю, надо спрашивать у него самого. Может, директор группы, может - администратор...

Потом он взялся утверждать, что песни, которые исполняет, написал он сам. Мол, я их только аранжировал.

Что угодно, но песни свои я никому не отдам и не устану об этом повторять. Они для меня самое дорогое.

Подобное отношение Шатунова ко мне сковывало меня, мешало работать. Разин и компания ждали от меня новых вещей. Я же знал, что какие-то из них придется исполнять Шатунову, и чувствовал себя закованным в лед... Не могу я так... Просто физически не могу написать песню для того, кто ко мне плохо относится...

В общем, все пошло как-то не так. Я остро почувствовал, что там нужен не я, а нужна моя башка, которая выдает какую-то продукцию. Конкурентоспособную продукцию. А песня - это не продукт. И композитор - это не конвейер.

И я решил уйти. В марте 1989 года мы с Сашей Прико записали альбом "Взрослые", первый Сашин альбом (туда вошли песни "Все", "Взрослые", "Медленно уходит осень", "Розовый закат"; последнюю песню Разин переименовал в "Розовый вечер" - это уже когда они скупили наш магнитоальбом и на "минуса" наложили шатунонский голос).

Когда работа над "Взрослыми" закончилась, я сказал Разину:

- Вот теперь я ухожу. У меня появился солист, с которым мне интересно работать. У меня есть идея собственной группы. И у меня нет желания, чтобы мое имя связывали с твоим "Ласковым маем".

- Хорошо, - сказал Разин. - Уходи. А с оплатой твоих песен поступим так: ты записываешь с Шатуновым еще один альбом, напоследок, а мы тебе за это будем каждый месяц выплачивать определенную сумму. Несколько лет подряд.

- Ребята, - говорю я, - не надо привязывать меня к себе на несколько лет. Давайте я запишу Юре новый альбом, а вы заплатите мне всего лишь за четыре месяца, но сразу после окончания работы. И больше я от вас ничего требовать не буду.

Они говорят: нет!

Ну, нет, так нет! Все! Я ушел!..

Потом они выпустили новый альбом. Там на фоне моей музыки идет вступление: Кузнецов, мол, музыкальный рэкетир. Затребовал с Юры Шатунова 100 тысяч рублей. У нас нет таких денег, поэтому мы решили с ним расстаться... А дальше идет опять моя музыка и мои песни. Хо-ро-шо!..

После моего ухода Разин стал шить на меня уголовку.

Есть вещи, которые нельзя прощать... Юра еще раз вспомнил свои оренбургские навыки обращения в суд и сделал то, на что его подтолкнул Разин: начал писать разные заявления на меня... Теперь уже в московские инстанции...

Это его проблемы.

Можно простить, когда человек предал тебя один раз. Даже это можно. Но второе предательство непрощаемо.

Я не о Шатунове конкретно. Но и в отношении Шатунова: это предательство - которое ни-за-что!..

Я не желаю Юре ничего плохого. Я желаю ему только хорошее. Но помощи от меня - никакой... Даже если ему будет очень тяжело. Я не смогу. Не сумею. Для меня это невозможно.

Вместо последней главы:

Ты просто был

Откуда знать, с кем ты теперь

И кто твой друг,

Что не забыл, что все же помнишь.

Я много знал друзей.

Но повстречавшись вдруг

С таким, как ты,

О многом понял.

Ты был правдивей всех со мной,

И столько раз

Напрасно злился и на правду -

Ты был из тех, кто не бросал

Похвальных фраз.

И был со мной всегда на равных.

Ты просто был

Частицею меня.

Хватало сил

Терпеть мои капризы.