Сергей Рахманинов. Воспоминания современников. Всю музыку он слышал насквозь…

Проведя лето 1929 года в Клерфонтене, осенью Сергей Васильевич выступает с 19 октября до 19 декабря в семи европейских странах, дав тридцать концертов (восемь – в Германии, тринадцать – в Англии, пять – в Голландии и по одному в Будапеште, Париже, Цюрихе и Вене); из этих тридцати в пяти концертах он играл под управлением Бруно Вальтера, А. Коутса и В. Менгельберга свои Второй и Четвертый концерты, внеся значительное количество поправок в Четвертый концерт, особенно в последнюю его часть. Во вторую половину сезона, с 21 января по 5 апреля 1930 года, Сергей Васильевич дает двадцать четыре recitals в Америке.

Проводя лето 1930 года опять в полюбившемся ему Клерфонтене, Сергей Васильевич с наслаждением уединился от шума и суеты, всюду сопровождавших его во время сезона и в Америке, и в Европе. Только тут, в сельской тишине, мог он отдохнуть от своей славы, которая гремела повсюду, от мало интересующих его посетителей, зря отнимающих у него время, от фотографов, осаждающих его, где бы он ни появлялся, от вечных преследований журналистов и журналисток, просящих его об интервью. Впрочем, и тут, как и в Америке, за ним следовали письма с просьбой ответить в нескольких словах, что он думает о том или другом предмете или событии, политическом или общественном. Только изредка вопросы эти касались непосредственно его профессии, интересующей его и близкой ему музыки, – тогда он отвечал. Так, например, он дал исчерпывающий ответ на письмо с вопросом о современной музыке, обращенное к нему издателем Musical Courier (письмо это напечатано после смерти Сергея Васильевича в номере, вышедшем 5 апреля 1943 года).

Живя столько лет в Америке, Сергей Васильевич знал, что ему неизбежно дважды в год, по приезде в Америку и при отъезде в Европу, приходится сниматься на пароходе. Этому он как-то подчинился, понимая, что от армии вооруженных камерами людей не избавиться никакими средствами. (Эти настойчивые и предприимчивые люди не останавливались ни перед чем.) Он старался только избегать лишних снимков в течение сезона, так как эта процедура ему сильно надоедала.

Для иллюстрации действий назойливых фотографов стоит рассказать об инциденте, происшедшем с ним в тридцатых годах в Миннеаполисе. Наталия Александровна и Сергей Васильевич во избежание интервьюеров и фотографов, которые часто часами караулили их выход из гостиниц или вагона, обычно ели у себя в номере. Прибыв как-то рано утром в Миннеаполис и благополучно избежав фотографов при выходе из вагона, они решили, приехав в отель, что в такой ранний час все фотографы спят и что никто к ним приставать не будет, а потому прошли, вопреки обычаю, прямо в столовую, чтобы выпить кофе. Но не тут-то было. Через несколько минут неизвестно откуда взявшийся фотограф уже наводил на них аппарат. Уставший от тряски в вагоне, Сергей Васильевич рассердился на то, что ему не дают даже спокойно поесть, просил фотографа оставить его в покое, говоря, что он не давал никому разрешения на то, чтобы его снимали. Протест этот не произвел никакого эффекта, и возмущенному поведением фотографа Сергею Васильевичу оставалось только закрыть лицо обеими руками. В тот же день в местной газете появился снимок: обеденный стол, приборы, Наталия Александровна и Сергей Васильевич; лицо последнего было действительно совершенно закрыто его большими прекрасными руками, но внизу стояла надпись: «руки, которые стоят миллионы». Publicity, по выражению американцев, для Сергея Васильевича было великолепное; редактор газеты, местный менеджер были очень довольны; фотограф, вероятно, получил двойную плату. Сам Сергей Васильевич потом смеялся над этим инцидентом и не мог не признаться, что фотограф умно вышел из трудного положения.

Его, вероятно, много раз снимали без разрешения и без его ведома во время игры. Делали это и оркестровые музыканты, и лица из публики. Но однажды в Майами снимавший его неосторожно встал против него за кулисами, и вспышки магния привлекли внимание игравшего артиста. Он не мог перенести такого неуважения к искусству, кроме того, ему это мешало играть. Кончив номер, он ушел с эстрады, заявив менеджеру, что не выйдет в зал, пока не удалят этого нахала. Его удалили, но Наталия Александровна, с волнением следившая из зала за всем этим инцидентом, уверяла потом, что вспышки магния продолжались из другого угла. Такое нежелание Сергея Васильевича позировать и его нелюбовь к гласности всегда удивляли американцев, которые очень любят и ценят рекламу.

Другая история случилась в Англии. Сходя с парохода, Сергей Васильевич увидел большую группу фотографов. Подчиняясь неизбежному, Сергей Васильевич со вздохом шел к ним, как на заклание. Каково же было его изумление, когда все фотографы вдруг кинулись бежать от него в другую сторону. Оказалось, что среди пассажиров были какой-то известный боксер и кинематографическая звезда, которые для печати, конечно, представляли гораздо больший интерес, чем артист-композитор. Юмор, с которым Сергей Васильевич рассказывал об этом, был изумительный, смеху его не было конца.