Сергей Савельев. Диалоги с гением

Амиран Сардаров: А сколько вам было лет, когда начали?

Сергей Савельев: Чисто неврологическая часть началась с 19-ти.

Амиран Сардаров: Верили в религию когда-нибудь?

Сергей Савельев: Да, как выросший в Советском Союзе, который был наполнен фальшивками, ложью, гнусными комсомольскими и партийными вожаками, которые только и знали, что воровать, прямо или косвенно, и пользоваться всем этим - естественно, в такой гнусной и омерзительной среде, которая не подлежала даже обсуждению, то как всякий нормальный человек, у которого была хоть одна извилина в виде протеста против этого всего, начинал искать выход. Какие были выходы? Религия. Я в детстве самостоятельно и без чьей-то посторонней помощи ходил в церковь, интересовался священными писанием и религиозными книгами. Пока не понял, как это всё устроено. Когда я увидел очередной вариант учения марксизма и ленинизма, только в другом виде, то быстро перестал к этому относиться серьезно. Если отдаешь отчет о происходящем, то быстро приходишь в сознание.

Амиран Сардаров: Долго перебирали, прежде чем прийти в свою профессию?

Сергей Савельев: Никогда не перебирал. Вообще ничем больше не занимался. В этом отношении я ограниченный человек. Так сложилось, что я в семилетнем возрасте оказался на биологическом факультете одного из московских ВУЗов. И там довольно много лет вынужден был сидеть в уголке на задней парте, пока родители учились. Поэтому с детства я прослушал институтский курс первый раз. Потом, когда подрос, будучи школьником, ездил в университет и прослушал второй раз. А потом и сам учился. Ну, вот за 15 лет даже такой бестолковый, как я, смог получить высшее образование. То есть я много раз прослушал одно и то же, и видимо в силу своей тупости, мне было одинаково интересны все три раза. Поэтому больше ничем не занимался, даже читать выучился по биологическим книжкам. Не знаю, хорошо это или плохо.

Амиран Сардаров: Вы можете сказать, что вам повезло, и вы для себя нашли профессию по душе?

Сергей Савельев: Не знаю, я же не занимался больше ничем другим. Вообще, мне никогда не везло. Как может профессор сказать, что ему повезло, если он десять лет проработал лаборантом? Поищите мне профессоров, которые по десять лет лаборантами работают. Что-то я не вижу вокруг себя ни одного.

Амиран Сардаров: Бывало такое, что опускались руки?

Сергей Савельев: Конечно, непрерывно. В советские времена я вообще не собирался делать какую-то научную карьеру, а хотел заниматься тем, что мне нравилось.

Амиран Сардаров: Фотографировать?

Сергей Савельев: Ну почему. Фотография - это один из инструментов моей науки. Мозги всегда снимались. Цитоархетектонику, макро, микро, всякие другие вещи. Это было частью профессии. Если человек занимается профессией, то он должен уметь в ней делать всё. Вот это было одним из сложнейших компонентов, многие так и не научились. А если полагаться на какого-то фотографа, гистолога-лаборанта, а самому сидеть и мыслить - в результате станешь болтливым идиотом, что мы часто и видим. Человек должен уметь делать в своей профессии всё, иначе он не профессионал. Поэтому, я занимался всем, что касалось моей профессии. У меня был избыток времени, я никуда не торопился, потому что в советские времена торопиться было некуда.

В 19 лет у меня была возможность уехать в Германию. Один из крупных немецких профессоров, посмотрев мои препараты в Институте мозга, пригласил меня делать то же самое, но в Германии, натурализоваться. Но я не поехал, потому что понимал, что там мне придется делать то, что скажут, а не то, что мне нравится. Осознанный выбор.

Амиран Сардаров: Что для вас работа, способ интересно проводить время, это делает вас счастливым?

Сергей Савельев: Счастливый человек это тот, кто делает то, что ему нравится. Я это и делаю. Могу ответить стихами из букваря Бёме, который издали во Франции русские мигранты и крупные художники. Женщина по фамилии Бёма подобрала в том числе сочинителей стихов, которые написали к каждой букве свой стих. И вот в буква «л» был такой стишок, который полностью отражает мое представление об этом мире и свою позицию в нем. Он звучит так:

Леший, сидя в чистом поле
Лапти плел, свистал, да пел
И довольный своей долей
Никого знать не хотел

Из гуманистических соображений я рассказываю о своей работе. Но вот этим стихом исчерпывается моя реакция и на внешние моменты и на всякие другие проблемы.

Амиран Сардаров: А как вы вообще относитесь к людям? Были когда-то идеалистические желания им помочь?