Сергей Вавилов

«Только две корректуры» успел просмотреть переводчик! Многие ли из современных переводчиков просматривают больше — и не мучаются угрызениями совести?!

Многообразна была редакторская и издательская деятельность Сергея Ивановича.

Став еще в 1933 году председателем Комиссии АН СССР по изданию научно-популярной литературы (эта комиссия была создана во исполнение постановления Центрального Исполнительного Комитета СССР, обязавшего Академию наук резко активизировать свою деятельность в области популяризации науки), Вавилов возглавлял комиссию и направлял ее работу до последних своих дней.

Так же до самых последних дней, начиная с 1939 года, он был ответственным редактором центрального физического журнала — «Журнал экспериментальной и теоретической физики».

Став президентом, Вавилов занял в числе прочих должности: главного редактора журнала «Доклады Академии наук СССР», главного редактора издания «Материалы к библиографии трудов ученых СССР», председателя Редакционно-издательского совета АН СССР.

Под руководством Вавилова продукция издательства Академии наук резко возросла в объеме. Если в 1945 году, когда он только брал дело в свои руки, эта продукция составляла 5,5 тысячи печатных листов в год, то к 1950 году она увеличилась в два с половиной раза и достигла общего объема 13,9 тысячи печатных листов.

Особенное значение придавал Вавилов внешнему оформлению книги. Он считал, что советской книге давно пора не только по содержанию, но и. по внешности завоевать одно из первых мест в мире. Сам лично он составил инструкцию по оформлению всех серий, выпускаемых издательством Академии наук, и строго следил, чтобы эта инструкция всегда соблюдалась.

Образцом, по которому готовились все следующие издания «Классики науки», стал вавиловский перевод с латыни «Лекций по оптике» Ньютона. Эти «Лекции» вышли в свет в 1946 году. Вавилов перевел работу Ньютона, забытую в Англии и никогда раньше не переводившуюся на живой язык. (Любопытно, что последующие переложения «Лекций по оптике» на немецкий и румынский языки делались не с оригинала, а с русского перевода Вавилова.)

Бывали случаи, когда Вавилов сам создавал эскизы обложек для новых книг. Для всех академических изданий он ввел единый книжный знак: кружок с изображением в центре здания Кунсткамеры Петра I на Васильевском острове в Ленинграде.

Кроме непосредственного редактирования и издательских забот, Вавилов возложил на свои плечи также организацию микрофильмирования книг, следил за правильным ведением библиотечного дела в системе Академии наук, много сделал для хорошо организованной торговли академической литературой.

Глава 5. Человечность

«Сергей Иванович очень заботливо относился к местам отдыха сотрудников академии, причем на первом месте для него стояли красоты окружающей природы, а не вопросы легкодоступности. Так, он очень любил Батилиман (около Балаклавы), несмотря на трудности дороги туда».

Эти слова академика Б. А. Введенского приоткрывают еще одну черту личности Вавилова, которую авторы воспоминаний о нем обычно почему-то забывают упомянуть.

Вавилов много делал людям добра, причем делал ненавязчиво, неназойливо, в старомодной манере русских интеллигентов, то есть стараясь остаться незаметным.

Любопытно, что многие ученые, имеющие свои дачи в академическом поселке Мозжинка под Звенигородом, не знают, что весь этот поселок — продукт находчивости и настойчивости бывшего президента.

А было так.

Шел 1946 год. Большой вклад ученых в дело победы не мог остаться не отмеченным особой наградой, и Сергей Иванович, еще не зная точно, когда и как это произойдет, на всякий случай обдумывал, «что бы попросить».

И вот однажды в доме на Композиторской прозвенел телефон.

— Сергей Иванович? С вами будет говорить товарищ Сталин.

— Товарищ Вавилов, здравствуйте. Вы не смогли бы к нам зайти, разговор есть. Когда? Хотя бы завтра…

Разговор был короткий, но существенный.

— Товарищ Вавилов, мы тут говорили с товарищами. Есть мнение наградить ученых чем-нибудь, кроме премий. Они помогали фронту.

— Это будет справедливо…

— Но чем — вот вопрос. Подскажите.

— Иосиф Виссарионович, люди очень утомились, им нужен покой. Такой, чтобы они могли работать дома.

Я прошу построить для академиков дачный поселок под Москвой.

— Мы вашу просьбу постараемся удовлетворить.

Вскоре к Сергею Ивановичу пришли. «Где бы вы рекомендовали строить поселок?»

Вавилов отлично знал Подмосковье. Сели в машину.

Сергей Иванович сам указал своим спутникам на изумительное лесистое место на крутом берегу Москвы-реки, километрах в трех от Звенигорода. Неподалеку находилась деревушка Мозжинка.

Редкий дачный поселок строился с такой быстротой, как поселок Мозжинка Академии наук СССР. Стимулировали и исходное указание, и настойчивость Сергея Ивановича. Начавшееся в 1946 году строительство в 1948-м уже было в основном закончено.

Вот пример другого рода.