Сергей Вавилов

«Сергей Иванович исключительно высоко ценил талант своего старшего брата, и я много раз и в разное время слышал его слова, полные преклонения перед талантом и ролью Николая Ивановича в науке. Он очень тяжело переживал время, когда Николай Иванович был подвергнут незаслуженным репрессиям, и, не скрывая, говорил, в частности мне, что он не может и мысли допустить о виновности брата перед народом. Он настолько любил брата, что репрессии, которые были применены к его брату, очень тяжело отразились на его собственном душевном состоянии и здоровье в течение всех последующих лет».

Последнее подтверждает и известный генетик академик Н. П. Дубинин.

«…Его здоровье, — пишет он о Сергее Ивановиче, — резко ухудшилось в связи со смертью в 1943 году старшего брата, Николая Ивановича».

Когда двух братьев или двух сестер, растущих с детства вместе, разделяет ощутимая разность лет, между ними возникает чувство прочного неравенства, обычно доброго, даже, если так можно выразиться, ласкательного свойства. Появляется чувство ответственности старшего перед младшим, которое часто превращается в некую «утешающую» привычку, проходящую через всю жизнь.

Так было и у Вавиловых.

Многое их разделяло: характеры, вкусы, научные интересы. А став взрослыми, они крайне редко виделись друг с другом. Но с детства установилось: Николай — защита.

Не одна, впрочем, разница лет была причиной очевидного влияния Николая на Сергея. А еще настойчивый и страстный темперамент старшего.

Темперамент этот вечно ставил Николая в опасные ситуации. Однажды мальчиком он так быстро ехал на велосипеде, что упал и повредил себе глаз. В другой раз его зрение еще больше пострадало — от сильного взрыва во время опыта, поставленного двумя братьями в домашней лаборатории: Николай Иванович щурился на один глаз всю жизнь, а от службы в армии в первую мировую войну его из-за дефекта зрения освободили.

Многое исходящее от старшего магнетически влияло на Сергея. Уж слишком как-то соблазнительно, слишком искренне и пылко получалось все у Николая.

Увлекся он, к примеру, собиранием гербария. Заразился этой страстью и Сергей, да так, что даже обогнал тут брата: у младшего гербарий получился куда богаче. Любопытно, что в детстве будущий физик лучше разбирался в названиях растений и животных, чем будущий биолог и ботаник.

А когда старший брат стал ставить дома опыты по химии и по физике, Сергей и тут не захотел отставать.

Николай в отрочестве общался и дружил с детьми рабочих, бывал в пролетарских кварталах Пресни. Дома часто обедал на кухне в обществе кухарки. Ивану Ильичу не нравилось такое панибратство. На эту тему у него со старшим сыном не раз происходил резкий обмен мнениями, пока студент Николай не оставил временно отчий дом и не ушел в общежитие Петровской академии.

Застенчивый Сергей не фрондировал перед отцом так вызывающе открыто. Но и его симпатии с детства были на стороне простого люда. Демократизм братьев поощрялся матерью. О настроениях ее можно судить хотя бы по реакции на национализацию собственности Ивана Ильича после революции; Александра Михайловна не только не расстроилась, но говорила своим близким: «Слава богу, все отобрали!»

И к лекциям в народном университете, и к посещению музеев Сергея так или иначе приваживал старший брат. Не у Николая ли перенял он и самозабвенность страстного экспериментатора?

С годами простая связь «старший подает пример — младший ему следует», естественно, исчезла. Но добрая, протянутая в детстве нить между двумя судьбами стала лишь прочнее. Уже во времена студенчества, а после и до конца жизни Николая по ней в обоих направлениях шел поток взаимного восхищения. Сергей считал брата значительней себя во всем. Николай гордился талантами брата больше, чем своими собственными. Выражение: «Я-то что! Вот Сергей — это голова!» — слышали от него не раз.

Прямая связь со временем обогатилась и обратной. Биолог и растениевод Николай Вавилов никогда не перестает интересоваться проблемами физики. Не без влияния младшего брата он загорается интересом к истории, особенно к древней, а также к искусствам и литературе, от которых сначала был далек.

В свою очередь, Сергей Вавилов всегда следит за положением в агрономии, генетике, биологии.

«Мои первые беседы с С. И. Вавиловым о задачах развития генетики в нашей стране, — вспоминал Н. П. Дубинин, — относятся к концу 1945 года. Он прекрасно понимал общенаучное и практическое значение генетики, хорошо видел, как подходила эта наука к созданию синтетических методов в союзе с физикой, химией и математикой, что обеспечивало мощный таран для атаки на крепость загадок и тайн жизни. В 1946 году Сергей Иванович считал необходимым создать институт генетики для развития фундаментальных основ этой науки, полагая, что институт, которым руководит Т. Д. Лысенко, не отвечает задачам современной науки. Он говорил, что надо открыть журнал «Генетика» и охватить новыми программами университеты, вузы и среднюю школу».

Глава 2. Саратовский манифест