Сергей Вавилов

К. А. Тимирязев, блестящий представитель литературы первого рода, говорит, что ученый, который хочет написать научно-популярную книгу, должен «на время отрешиться от своей обычной точки зрения специалиста», отступить на несколько шагов и посмотреть, на что похожа его наука со стороны. По мнению Тимирязева «в выборе этой точки зрения, достаточно близкой, чтобы можно было рассмотреть главнейшие подробности, но не настолько близкой, чтобы подробности вредили впечатлению целого, заключается главное условие успеха».

В поле же зрения писателя уже не столько наука, сколько ее живой носитель и творец-ученый. Бесспорно, что нужны все три рода литературы о науке: специальная, популярная и художественная. Перед каждой стоят свои большие задачи.

Каждая из трех литератур имеет свои вполне отчетливые определения, требования, критерии и каноны.

Чем же определяется подлинно научно-популярная литература, каковы главные требования, предъявляемые к жанру этого рода? Вот слова В. И. Ленина по этому поводу:

«Популяризация… очень далека от вульгаризации, от популярничанья… Популярный писатель не предполагает не думающего, не желающего или не умеющего думать читателя, — напротив, он предполагает в неразвитом читателе серьезное намерение работать головой и помогает ему делать эту серьезную и трудную работу, ведет его, помогая ему делать первые шаги и уча идти дальше самостоятельно».[24]

Книги и статьи, написанные С. И. Вавиловым для широких народных масс, именно так и написаны. Они не настолько доступны, чтобы их читали, как художественные произведения. Все без исключения работы Вавилова научно-популярного жанра — «Действия света» (1922 г.), «Глаз и Солнце» (1927 г.), «Солнечный свет и жизнь Земли» (1924 г.), «Холодный свет» (1942 г.), «Ломоносов и русская наука» (1948 г.), «О „теплом“ и „холодном“ свете» (1950 г.) и другие — читаются не «запоем». Они заставляют много думать, сопоставлять, проверять собственные знания, что-то запоминать. Зато они доступны почти любому читателю, не знакомому с вопросом.

Любую книгу Вавилова на популярную тему отложишь несколько раз, пока дочитаешь до конца. Но в отличие от очень многих «научно-популярных» книг труд Вавилова обязательно дочитаешь до конца. В чем секрет обаяния этих работ покойного президента? Может быть, он все же изменяет несколько закону научно-популярной литературы и применяет приемы художественной литературы? Мечтал ведь когда-то Н. Г. Чернышевский написать такую «Энциклопедию знания и жизни», которая была бы в самом «легком, популярном духе, в виде почти романа, с анекдотами, сценами, остротами, так, чтобы ее читали все, кто не читает ничего, кроме романов».[25] Не осуществилась ли эта мечта в произведениях Вавилова?

Нет, ни в коем случае. Он был достаточно строг и для популярных изложений, а анекдотов терпеть не мог.

Но у Вавилова был свой особый, быть может, одному ему присущий из всех известных популяризаторов, им изобретенный прием: он насыщал свои произведения подробностями. Отовсюду: из мифологии, из истории, из психологии, из повседневной жизни, из литературы, из народных обычаев, из сказок, даже из истории языка. И все они «работали», действовали на воображение читателя, приковывали его внимание, заставляли его думать и переживать, вызывали желание узнать, «что будет дальше».

Огромная, универсальная эрудиция Вавилова позволяла ему широко пользоваться этим приемом. Вот, например, введение в книгу «Глаз и Солнце».

Автор говорит, что Солнце и глаз интуитивно сопоставляются между собою уже на ранних этапах развития человечества и каждым современным человеком в детстве. И автор приводит примеры — один, другой…

«Играя в прятки, ребенок очень часто решает спрятаться самым неожиданным образом: он зажмуривает глаза или закрывает их руками, будучи уверен, что никто его не увидит, для него зрение отождествляется со светом… У поэтов перенос зрительных предметов на светило и, наоборот, приписывание глазам свойств источника света — самый обычный, можно сказать, обязательный прием». Эту мысль затем Сергей Иванович поясняет поэтическими отрывками из Пушкина и Фета.

Затем С. И. Вавилов перебрасывает мостик от житейского и поэтического к научному и серьезному:

«Древняя догадка о родстве глаз и Солнца, однако, сохранилась, правда в глубоко измененной форме, в современном естествознании. Наука нашего времени обнаружила подлинную связь глаза и Солнца, связь совсем иную, чем та, о которой думали древние, чем та, о которой говорят дети и поэты. Этой связи и посвящена настоящая книга».

Основной текст вводит читателя в необычайно интересную — и неожиданную для большинства — область научного сопоставления глаза и Солнца.