Сергей Жаров

— Мы дадим ему деньги, если вопрос только в этом! — сказал, не задумываясь, Сталин.

— Но ещё есть вопрос жилья, — продолжил свои объяснения Владимир Иванович. — У него ведь большая семья, вы об этом знаете, Иосиф Виссарионович.

— Мы дадим ему хороший дом в Москве. Дачу где захочет, — Сталин повернулся к Юроку. — Просто скажите ему, чтобы он приезжал домой.

Передал ли Юрок Шаляпину просьбу Сталина, мы не знаем. В 1937 году у Фёдора Ивановича врачи обнаружили лейкоз, а 12 апреля 1938 года он скончался в Париже на 66-м году жизни.

Юрок мечтал, чтобы Шаляпин выступил перед президентом Франклином Рузвельтом с казачьим хором Жарова, но этому не суждено было сбыться. Во время Второй мировой войны Юрок организовал огромное количество концертов хора в воинских частях американской армии, а сразу после окончания боевых действий в Европе несколько раз встречался с жаровцами в Лондоне и Париже. Нельзя сказать, что Юроку была близка русская хоровая музыка, особенно духовное православное песнопение, но он понимал, что донские казаки производят качественный продукт, востребованный на музыкальном рынке, поэтому поручил заниматься ансамблем одному из своих линейных импресарио.

В мрачные годы маккартизма и «охоты на ведьм» Юрок попал в черный список подозреваемых в симпатиях к коммунистам. И было за что: иммигрант, еврей, личные связи с руководством СССР вплоть до Сталина, дружеские отношения с советскими дипломатами, в том числе с послом Советского Союза в США в 1941–1943 годах М. М. Литвиновым, частые поездки в Москву. Юроку пришлось пережить несколько нелегких, унизительных месяцев оправданий перед чиновниками из ФБР.

При этом то, что на протяжении многих лет он поддерживал Донской хор и являлся его многолетним импресарио, сыграло положительную роль в процессе оправдания перед политическими ястребами сената. Следователям из ФБР Юрок показал карикатуру, где были изображены казачий хор Жарова и Сталин, зажимающий уши, чтобы не слышать его пения. В ФБР хорошо знали, что в натурализации донских казаков и получении ими американского гражданства главную роль сыграл именно Сол Юрок.

Скончался Соломон Юрок в возрасте 85 лет 5 марта 1974 года в Нью-Йорке, по иронии судьбы ровно через 21 год после Сталина. Церемония прощания состоялась на сцене Карнеги-холла. Зал был полон знаменитостями. Люди приехали проститься с выдающимся продюсером с разных концов света, чтобы сказать последнее «прощай» тому, кто их любил и опекал. Были здесь и певцы Донского хора. В одном из последних интервью Сол Юрок сказал: «Я посвятил мою жизнь служению той простой идее, что Искусство — важнейшая часть жизни каждого человека. Никто не может обойтись без него, как бы богат человек ни был, он все равно беден без искусства».

Скорбь без нытья

Для эмигрантов первой волны, в большинстве своём влачивших жалкое, безрадостное существование в буднях безвременья, хор Жарова был глотком свежего воздуха, связующей нитью с далекой, недосягаемой родиной. Сергей Жаров покинул родную страну не как эмигрант, а как беженец, унеся Россию с собой. Песни казаков пробуждали такой патриотический порыв, такую гордость за отчизну, что это давало, пусть ненадолго, русским изгнанникам ощущение счастья от сознания, что и они — частичка России и её могучей истории. Песнопения донских казаков трогали их до слез, они плакали от гордости, что они русские. А существование обретало некий потаённый смысл: нелёгкая доля на чужбине озарялась робкой надеждой, что скоро всё изменится к лучшему.

Однако чего стоило ждать и на что надеяться? Если сравнивать русскую музыку с западной, то музыка Дж. Верди чувствительна, И. С. Баха — не лишена рационализма, В. А. Моцарт сочетает в себе элементы чувствительного и рационального. Жаров умел самую простую мелодию наполнить трагическим пафосом. Но, несмотря на это, в манере исполнения хора всегда прослеживались два лейтмотива: один — что Россия исчезла в пространстве, другой, что именно эта страна — «мессия грядущего дня» (Андрей Белый).

В 60-70-е годы XX столетия в Западной Европе и Америке осталось совсем немного эмигрантов первой волны, чтобы собирать полные концертные залы. Это потребовало от Жарова обновления репертуара. Необходимо было переместить акцент с церковной музыки на светскую, народную.

Ещё в 1954 году хор перешел от импресарио Клары Эбнер к продюсеру Курту Коллину из Гамбурга, а с 1963 года — к Отто Хофнеру из Кёльна. К этому времени Хофнер уже сделал с хором Жарова три художественных и шесть телевизионных фильмов и очень хорошо знал регента и весь коллектив. Отто Хофнер довольно бережно относился к жаровскому наследию, но, как продюсер, стремился постоянно зарабатывать как можно больше денег. Тактически сделать это было нетрудно, но тогда хор проиграл бы в стратегии и через несколько сезонов был бы никому не интересен.