Серьги с алмазными бантами

– Почему? – с надеждой спросила Елена.

Василевский не успел ответить, поскольку в разговор вмешался незнакомый голос:

– Потому что князь Василий уже больше никого не сможет убить. Он умер!

Василевский и Елена обернулись. В дверях гостиной стоял кареглазый шатен в синей казачьей форме. Они его прежде никогда не видели, но подвижное лицо офицера оказалось таким открытым и располагающим, что оба сразу же ему поверили.

– Вы уверены? – спросил Василевский.

– Абсолютно, я видел князя Василия в гробу. Он разбил голову, упав на скользкой мраморной лестнице в английском доме своего племянника – Алексея Черкасского. Сделанная операция не помогла, и князь Василий скончался.

Казак замолчал, а потом, переведя взгляд с Александра на хозяйку дома, добавил:

– Елена Николаевна, ваш брат доверил мне ваши поиски. Позвольте представиться! Пётр Петрович Щеглов. Я – поручик в егерском полку, созданном из ополченцев нашей южнорусской губернии. Ещё дома генерал-губернатор поручил мне разобраться с убийством вашей няни. Я искал преступника в Лондоне, но к тому времени князь Василий уже погиб.

– Вас прислал Алекс?! – удивилась Елена и вновь всхлипнула: – Я лишь сегодня вечером узнала, что он жив.

– Брат уже давно ищет вас и в конце концов узнал ваше новое имя, но в тот же день император Александр получил переправленное вами в Лондон письмо, и князь Алексей ринулся искать вас в Англии.

– А я здесь…

– Извините, что прерываю, – встрял в разговор Александр, – но вы, кажется, забыли о главном.

В глазах Елены мелькнула боль, и она обратилась к Щеглову:

– Пётр Петрович, помогите мне как русский офицер – русской женщине! Спасите моего ребёнка!

Щеглов с готовностью кивнул и попросил:

– Введите меня в курс дела, пожалуйста.

Василевский протянул ему письмо и указал на свёрток, лежащий на столе:

– Ленточка, привязанная к кочерге, принадлежит дочери маркизы.

Поручик прочитал письмо и спросил Елену:

– Я так понимаю, что вы сегодня куда-то отвезли дочь. Чем вызвано такое решение?

Елена побледнела до синевы, она с ужасом взглянула на Василевского, потом на Щеглова, но всё же заговорила:

– Я боялась одного человека. Его зовут де Виларден, он – кузен моего мужа…

Она рассказала о появлении барона в Париже, о его визите и предложении, о помощи Доротеи и Талейрана и об аудиенции у короля Людовика. Сказала она и о решении короля выслать де Вилардена из Парижа.

– Получается, что вы загнали этого негодяя в угол, – признал Василевский.

– А что же, я должна была подарить ему наследство моей дочери?! – возразила Елена. Теперь она старалась не встречаться с Александром взглядом.

«Что я такого сказал?» – озадачился Василевский. Видимо, он никогда не понимал женщин: вчера – сюрприз от княгини Багратион, сегодня – от Елены Черкасской. Граф чувствовал себя идиотом.

Не обращая внимания на их спор, Щеглов стал задавать вопросы:

– Елена Николаевна, правильно ли я понял, что вы отвезли девочку в коттедж, который достался вам среди имущества тёток вашего покойного супруга?

– Да, так…

– Значит, не исключено, что барон де Виларден тоже бывал в нём на правах одного из родственников бывших хозяев?

– Наверное…

– Вы сказали, что король велел ему покинуть Париж?

– Доротея сообщила мне об этом позавчера.

– Давайте предположим, что барон знал о коттедже и захотел пожить там какое-то время. Что ему для этого нужно? Ключи. В принципе, они могли остаться у него с прежних времен, но гораздо более вероятно, что он знает, где их найти.

– У Маргариты Роже! – воскликнула Елена. – Её родители раньше присматривали за коттеджем. Ключи можно взять у неё.

Елена смотрела на Щеглова с таким неприкрытым восхищением, что это нравилось Василевскому всё меньше и меньше.

– Позвольте напомнить о кочерге, – мстительно заявил он. – Приславший её знает о происшествии, случившемся осенью двенадцатого года на юге России, а де Виларден, по вашим словам, недавно приехал из Англии.

Щеглов не замедлил с ответом:

– У покойного князя Василия в Париже имеются жена и тёща, скорее всего, он рассказал им о случившемся. Не исключено, что де Виларден знаком с этими женщинами. В том же семействе путается под ногами ещё и любовник дочери – виконт де Ментон. Этот проходимец служил дипломатом и в Петербурге, и в Лондоне. Но в том, что маркизу пугают, напоминая о страшном избиении, я с вами согласен. Елену Николаевну пытаются лишить воли, чтобы она не смогла сопротивляться.

Щеглов говорил разумно, но этим раздражал Александра ещё сильнее, и тот со злости принялся опровергать выдвинутую поручиком версию:

– Если барон собирался занять коттедж и при этом обнаружил там ребёнка с нянями, он не стал бы писать о церкви и о том, что девочку поили. Это мог написать лишь человек, следивший за маркизой.

– Одно не исключает другого, – заметил Щеглов. – У нас слишком мало фактов, но если опираться на известные нам вещи: барона изгнали из Парижа, а он предлагал вам выйти за него замуж, передав состояние де Сент-Этьенов в качестве приданого, то версия с коттеджем вполне логична.