Серия 3. Книга 1: Совсем не светлый герой (СИ)

Зачем это нужно? Простая психология. Мы ведь не в вакууме живём, а дети… ну дети ведь не останутся детьми навсегда. Они ведь вырастут. Что уж тут делать, если практически все маги в Британии… ну из тех, кто хоть что-то хоть где-то значат, идут учиться в Хогвартс? Впечатление, которое я наработаю сейчас, сохранится со мной на всю оставшуюся жизнь. Возможно, мне и не понадобятся эти отношения в будущем, но прослыть придурковатой, нелюдимой зазнайкой на всю магическую Британию я не желала, а потому старалась… старалась общаться со всеми ровно и интересоваться их проблемами, сбивая интерес к себе и переворачивая на них, а если ещё учесть, что моё имя было на слуху в магическом мире, то по коридорам я ходила словно какой-нибудь попсовый певец, провожаемый преданными взглядами фанатов.

У меня ушло три недели каторжных моральных усилий наладить со всеми ровные, необременительные отношения в стиле… “ну да учится у них девочка, которая в годовалом возрасте победила самого крутого мага”, ну и что?

Дамблдор об этом всё же раструбил, хотя мама была очень этим недовольна, а директор мотивировал это тем, что он ведь не мог сказать, что Волдеморт просто испарился, тем более нам с мамой пришлось даже труп в отдел тайн предоставить. Тихие люди в серых мантиях его у нас забрали, да и к чему он нам? Ну а что и как в деталях… кто же его знает? Мама, конечно, высказала директору многое, намекнув, что он мог просто вообще ничего не говорить, но престарелый маг стоял на своём.

Народ шептался, конечно, особенно дети с других факультетов, но не так чтобы прямо так уж сильно. Детская психика — штука гибкая. Вон посмотреть на Гермиону… она своё похищение уже пережила и просто всеми силами пытается забыть. Было и было, было больно, было плохо, но прошло ведь.

В моём случае всё ещё проще. Вот она, эта самая девочка, которая грохнула местную страшилку в годовалом возрасте. Обычная девочка, детей на завтрак не ест, кровавые ванные не принимает. Можно даже с ней поговорить, если интересно. Можно даже потрогать… хотя, там зависело от того, за что трогать. Один такой трогальщик в лоб схлопотал. А нечего было меня за задницу хватать.

Постепенно всё наладилось и пришло к какому-то усреднённому значению. С детьми я общалась ровно и без перегибов, по-дружески, но не примыкая к ярко выраженным компаниям и парочкам подружек. Повезло, что у меня была и своя такая, я с ней приехала в Хогвартс. К Гермионе я относилась, словно к младшей сестрёнке, и она это принимала, потому что своими глазами видела, на что я способна.

Постепенно ажиотаж спал, и всё успокоилось. С нами все перезнакомились и все, хоть по разу поговорили и более-менее отстали. Все, кроме одного приставучего, рыжего идиота.

Сегодня мы с Гермионой сидели на пригорке напротив Хогвартса. Поляна вплоть до квиддичного поля всё ещё считалась территорией школы. Она была огорожена забором, и в теории покидать её было запрещено. Конечно, это никого не останавливало. Громадный замок был словно головка сыра напичкан всевозможными подземными ходами, но мы ими пока не пользовались. Посёлок Хогсмит, находящийся тут же, не содержал в себе ничего такого уж особо привлекательного для нас.

Всё же факт того, что мы находимся осенью в холодной Шотландии, давал о себе знать. Земля была достаточно прохладной, а холодный осенний ветерок колыхал наши волосы. Ничего, что нельзя было бы поправить тройкой заклинаний. Гермиона, как обычно, сидела с книжкой, а я с палочкой и тренировала заклинание трансфигурации, магическим зрением наблюдая, что при этом происходит.

В поле моего магического взгляда в очередной раз вошла исковерканная, чёрная клякса, предвещавшая появление известного мне человека, Рона Уизли собственной персоной. Этот прилипала попал на Гриффиндор и теперь уже которые сутки лез ко мне, набиваясь в мои друзья. Жаловался на то, что я поступила на неправильный факультет и старался заговорить со мной о квиддиче, о котором я ничего не знала и знать не хотела. Чего он от меня хотел, мне и так было понятно, благо в память я ему пролезла запросто. Очередное письмо от мамы, содержало категорическое “нет” на любые переговоры с семьёй Уизли, с чем я была совершенно согласна.

Когда я написала ей о том, что все мысли Уизли забиты тем, что его мать почему-то вбила себе в голову, что я стану его женой, мама попросила меня ни о чём с ним не договариваться и ни в коем случае ни на что не соглашаться. Именно это я ему и озвучила. Он не понял или не захотел понять.

Я достала палочку, и накинула на нас с Гермионой двусторонний купол заглушки и сильный отвод глаз, на что Гермиона вскинулась и огляделась вокруг. Все звуки снаружи словно отрезало.

— Ты чего? — вопросительно посмотрела на меня она.

— Да опять этот… припёрся, — кивнула я в сторону подходящего к нам рыжика.

Гермиона начала оглядываться и мгновенно нашла взглядом худого, рыжеволосого, нескладного мальчишку. Он тяжело дышал, а его старая, прохудившаяся и потёртая мантия развевалась от быстрого бега.

— Чего он к тебе прицепился, как банный лист? — вздохнув, спросила она.