Серия «Гиперборейская чума» [3 книги]

— Черные, да. Тоже видал где-то?

— Если я что-то помню из географии, — сказал Николай Степанович, — точь-в-точь на противоположной стороне Земли…

— Чего ты хочешь добиться, Колька? — тихо спросил Брюс, наклоняясь вперед.

— Добиться, — Николай Степанович сцепил пальцы и уставился на побелевшие костяшки. — Ты поверишь, если я скажу, что мне вся эта возня смертельно надоела?

— Поверю.

— Я хочу заниматься своим делом. Растить сына. И чтобы ни одна сволочь…

Мясной резерв, понимаешь. Да. Я просто хочу их уничтожить. Стереть с лица земли. Они мне уже не интересны — ни сами по себе, ни тем, что от них можно получить…

— Варвар, входящий в Рим.

— Возможно. Roma delenda est. Можно прихватить себе на память пару бронзовых пуговиц: А теперь, Яков Вилимович, самый главный вопрос. Что в Предтеченке стряслось?

— Не до конца я это понял. Прочел перед тем одно письмо Фламеля и сообразил кое-что. Решил, что надо проверить. Но сказать, что к чему, могу тебе токмо часом позже. А ну, встань, сыне.

Николай Степанович поднялся на ноги. Брюс, ставший внезапно величественным и грозным, возвысился над ним.

— Властию, данной мне Уставом Светлого Братства Мозаичников, произвожу тебя, малый таинник Тихий, в таинники великие и назначаю маршалом Ордена Пятый Рим…

Формально Брюс не имел права делать ни того, ни другого, но Николай Степанович все равно опустился на колено и поцеловал широкую костистую лапищу старого колдуна…

Золотая дверь. (Конго (Киншаса), 1968, 1 апреля)

— Вот вроде и тварь безмозглая, — сказал Коломиец, обгладывая косточку, — а кушать все равно неловко…

— Не любо, не кушай, — проверещал я, не разжимая губ.

Коломиец уронил косточку и уставился на обезьянью голову.

— С первым апреля, Евген Тодосович, — сказал я.

— Шутки у тебя, Степаныч, как у того боцмана…

Я ухмыльнулся, а сам подумал, что, пожалуй, лучшего, чем Коломиец, напарника для зимовок, робинзонад и прочих полетов на Марс найти сложно. Мы были вместе два месяца в пути и вторую неделю в безнадежной ситуации, но до сих пор друг другу не осточертели.

Сегодня по плану нам следовало покопаться в районе "казарм" — так мы условились называть эти низкие П-образные строения у самого болота. За проведенные здесь дни мы составили достаточно подробный план храмового комплекса и нашли много интересного — кроме следов ночной мистерии. Все кануло без следа: Причем не только вещественные тела: и атмосфера вдруг очистилась от того напряжения, которое до этого неосознанно ощущалось и угнетало, подобно печному угару. Несколько дней мы провели в состоянии почти идиотической веселости, ничего больше не боясь и радуясь, что остались живы.

Надолго ли — об этом мысль не приходила.

Впрочем, мы вполне могли и выжить — если не постигнет нас какое-то неожиданное несчастье. Обезьяны являли собой неиссякаемый мясной резерв, два хлебных дерева мы уже обнаружили, роща масличных пальм росла неподалеку: Угроза могла исходить разве что от всякого рода кровососов, но не зря же нас изнуряли прививками (без чего я-то мог обойтись, а вот Коломиец — вряд ли).

Итак, мы вскинули на плечи легкие рюкзачки, ружья — и бодро потопали к воротам. Вот колодец, из которого вознесся в небо дракон. Коломиец лазил туда на следующий же день, но ничего не обнаружил — только следы когтей на каменных стенах. Вот башня, куда я поднимался. Таких башен здесь семь.

Коломиец побывал на всех. Он продолжает искать что-то свое, притом вполне понимая, что его секреты в этих местах выглядят игрой в казаки-разбойники. ГРУ против ЦРУ. Я спрятал, ты нашел. Раз-два-три-четыре-пять, всем шпионам надо спать.

А вот то, что мы условно назвали "дворцом": Похоже, что проход туда есть, но имея всего лишь пару саперных лопаток, можно ковыряться в плотной грязи, забившей туннель, до морковкина заговенья. Даже толовая шашка в этой грязи способна проделать лишь небольшую выемку, которая затянется через два-три дня. "Некрополь". Название еще более условное. Разбросанные в странном порядке стелы и полукруглые плиты, испещренные совершенно неведомыми и ни на что не похожими знаками. Я потихоньку делал кальки и зарисовки, хотя уже ясно: алфавит этот нам не по зубам. Здешнего же Розеттского камня не нашлось — да и не могло найтись. Не было в те времена современных алфавитов…

Не люди это строили, сказал как-то, поеживаясь, Коломиец, и я с ним молчаливо согласился. И не для людей: "Базар". Правильные ряды очень маленьких построек. Мы расчистили одну и добыли на гора пригоршню стеклянных шариков, похожих на "богемские слезки", но очень прочных. Возможно, мы еще покопаемся здесь.

И возможно, что эти раскопки нам еще осточертеют…

— Давай покорим какое-нибудь племя, — предложил я. — Я буду царем, а ты парторгом. Расчистим здесь все. Потом объявим войну Мобуте — какого дьявола он сгубил нашего Лумумбу?

— Мобуте, — мечтательно сказал Коломиец. — Сволочь еще та. Сколько он наших кровных долларов спалил! Знешь, как его полное имя?

— Жозеф Дезире, — сказал я.

— А вот и ландыш тебе в окошко! — обрадовался Коломиец моему невежеству. -