Серия «Рассекреченные жизни»

Вы все знаете, как сильно я вас люблю, но я очень устал, я болен, и душа у меня болит. Больше не могу. Простите за неприятности, которые вам доставил и которые вам доставлю сейчас. Умоляю вас: если можете, простите..

Милые мои друзья и товарищи, простите! Дорогие мои лесичане, простите! Верьте в социалистические идеи, они снова возродятся! Верьте в Советский Союз, русский и советский народы! СССР переживет кризис и воскреснет, как жар-птица. Верьте в талант болгарского народа. Если можно, похороните меня возле могилы моей мамы».

256

Стоян Савов покончил с собой 6 января 1992 г. в своем родном селе Лесичево, у памятника павшим партизанам. Около тела найден кольт. Приведенное письмо опубликовано в газете «Дума» Болгарской социалистической партии 13 января 1992 года. В нем сказано все или почти все. Те, кто близко знал Стояна Савова, читали это письмо со слезами на глазах. Это был необыкновенно честный, скромный и легкоранимый человек, задумчивый и углубленный в себя. К нему тянулись дети, бессознательно чувствуя его человеческую доброту.

Я могу засвидетельствовать, что Савов резко критически относился к Живкову и его окружению, считал, что культ Живкова, его всевластие и барство компрометируют болгарскую государственную систему.

Думаю, что только очень честный человек мог покончить счеты с жизнью на могиле своих боевых товарищей и попросить похоронить себя рядом с матерью. Мне очень дорого то, что в последних строках своего письма Стоян вспомнил нашу родину и пожелал ей возрождения.

В заключение разговора о друзьях из Восточной Европы хочу вспомнить последнюю нашу большую встречу в октябре 1988 года в Берлине. Это было последнее многостороннее совещание разведок социалистических стран. Помимо делегаций из Восточной Европы на нем присутствовали делегации Кубы, Монголии и Вьетнама.

Процесс разложения режимов в Восточной Европе уже набирал скорость, и это сказывалось на работе совещания. Если официальные доклады звучали отчасти еще во здравие, то кулуарные разговоры были исключительно за упокой. Большинство руководителей делегаций чувствовали себя неуверенно. В министерствах безопасности и внутренних дел стран содружества началась кадровая чехарда и неразбериха. И как только мы разъехались по домам, начальники разведок один за другим стали покидать свои посты. Одна эпоха заканчивалась, начиналась другая, неизвестная.

Обреченность чувствовалась во всем. Один руководитель делегации жаловался коллегам, что не знает, о чем ему завтра говорить в докладе. Второй задавал всем загадку: «Что такое социализм?» и тут же давал ответ: «Это самый тяжелый и мучительный путь от капитализма к капитализму».

257

Третий растерянно сообщал: «У нас уже нет компартии, от нее остались одни конвульсии!» Четвертый заявлял, что его государство сейчас занимается не политикой, а экономикой, и деятельность разведки надо подчинять интересам экономики. Несмотря на владевшие всеми чувства неуверенности и обреченности, оценки ситуации в докладах давались достаточно объективные. Однако дата и место нового совещания уже не были назначены. Никто не мог взять на себя такую ответственность.

После завершения совещания хозяева организовали для его участников экскурсию на большом прогулочном катере по озерам и каналам вокруг Берлина. Оказалось, что существует прекрасная «берлинская Венеция»: маленькие уютные домики, чистые участки с цветами и фруктовыми деревьями (и куда они только прячут мусор, навоз, кирпич и доски?), множество катеров, лодок и лодочек. Расставание было грустным. Со многими приходилось прощаться навсегда — это как бы висело в воздухе. Содружество разведок социалистических стран закончило свое существование.

Болгарские мотивы

Своим появлением на свет эта глава обязана моим старым болгарским друзьям, которые предложили издать книгу «Из архива разведчика» в Болгарии.

Книгу я писал, естественно, для русского читателя, и прежде всего для сотрудников Службы внешней разведки России и ее ветеранов, и не думал, что она привлечет чье-то особое внимание за границей. И слова сердечной благодарности болгарам и Болгарии за радушие и гостеприимство в этой книге отнюдь не были обращены к болгарскому читателю, а явились просто констатацией моих чувств, ощущений и оценок.

Но все же жила надежда, что кто-нибудь из моих болгарских знакомых прочитает когда-нибудь книгу и вспомнит нашу дружбу и совместную работу. Это случилось.

Стали поступать отрывочные сведения, что книга дошла до моих болгарских друзей.

В середине 1994 года поступило предложение издать книгу в Софии и написать для болгарского читателя специальную главу, что я и сделал. С большим удовольствием снова и снова вспоминал свои многочисленные поездки в Болгарию, страну, близкую нам по духу, необычайно красивую, с ласковым теплым морем и великолепными горными пейзажами. Вспоминал, роясь в записных книжках и фотоальбомах, мельчайшие детали встреч с сотрудниками болгарской разведки и саму нашу совместную работу.

Вот что я написал тогда для болгарского читателя…

259