Серия «Рассекреченные жизни»

соборе Святой Троицы, построенном в ознаменование освобождения Эфиопии от итальянской оккупации (1936-1941 гг.), можно увидеть наряду с прекрасными витражами на библейские сюжеты картины из современной политической жизни. На одной из них император Хайле Селассие выступает в ООН, на другой он же поднимает флаг в честь победы над итальянцами. В соборе установлено мраморное надгробие, которое заблаговременно приготовил для себя Хайле Селассие, однако где в действительности захоронено его тело, никому не известно. Прежние власти скрывали это. Может быть, новый режим внесет ясность в этот вопрос. Во всяком случае, совсем недавно в Эфиопии заговорили об обнаружении останков императора. В соборе Святой Троицы стоят скамьи для молящихся, как у католиков, а обувь при входе положено снимать, как у мусульман.

Наконец, Эфиопия — родина кофе, хотя это и пытаются оспаривать арабы. В Эфиопии родиной кофе считают эфиопскую провинцию Каффа. Арабы утверждают, что родиной кофе является Йемен, а именно район порта Меха (отсюда сорт «мокко»). Так или иначе, сложный способ приготовления кофе из зеленых зерен совершенно одинаков и в Эфиопии, и в арабских странах, и скорее всего открытие кофейных кустарников произошло примерно одновременно и в Эфиопии, и в Йемене.

Непосредственное знакомство с Эфиопией несколько разочаровывает — та же бедность и примитивность жизненного уклада, что и в большинстве африканских стран. Но все равно Эфиопия манит и привлекает к себе.

Когда я стал заниматься Африкой и узнал, какие пышные, торжественные и уводящие в глубины истории эпитеты заложены в титуле эфиопского императора Хайле Селассие, то проникся еще большим интересом к этой загадочной стране. Оказывается, Хайле Селассие — прямой потомок царя Соломона и царицы Савской и «Храбрый лев» племени Иуды. Бывшая императорская династия и эфиопские историки новейшего времени стойко держатся за эту версию и возводят родословную императорской семьи к библейским временам.

Понятно, что после заочного знакомства с Эфиопией мне очень хотелось туда попасть, но, пересекая Африку вдоль и

200

поперек (чаще вдоль, ибо авиалинии шли в сторону метрополий — в Лондон, Париж, Рим и Брюссель, а поперечных авиалиний практически не было), я долго не имел случая осуществить свое желание. Командировка в Эфиопию выпала мне лишь в октябре-ноябре 1990 года.

Аддис-Абеба («новый цветок» по-амхарски) необыкновенно красива с воздуха. В городе и его окрестностях много яркой зелени, которая хорошо обрамляет высокие белые здания легкой конструкции и скрывает ветхие и убогие строения. Цель поездки — переговоры с Министерством внутренних дел Эфиопии относительно сотрудничества по линии разведки. В стране кризисная ситуация. Отряды повстанцев уже продвигаются в сторону Аддис-Абебы. Надо разобраться и в ситуации, и в складывающихся между нами отношениях.

Переговоры прошли по-деловому. Эфиопы всегда с благодарностью принимали нашу скромную помощь, с вниманием относились к нашим советам, но при этом, что самой собой разумеется, сохраняли за собой полную самостоятельность и свободу действий. Наверное, никто не сможет нас упрекнуть и в том, что мы хоть когда-то подталкивали эфиопские службы безопасности к тем или иным действиям в ущерб их национальным интересам. Надо сказать, что одна из основных заповедей для наших советников по линии разведки — абсолютное невмешательство во внутренние дела дружественных государств, так как только такой подход может обеспечить ровные и устойчивые партнерские отношения.

Все увиденное в Эфиопии, как и состоявшиеся беседы, в той или иной степени указывало на близость краха режима Менгисту Хайле Мариама. Подтверждали это и унылые, растерянные лица наших собеседников, начиная с министра внутренних дел Тесфайе Вольде-Селассие, его заместителя Мерши Кетселы, начальников департаментов и кончая сопровождавшими нас рядовыми сотрудниками МВД. Многое из того, что нам показали, тоже носило на себе унылую печать увядания и исчезновения.

На большой и живописной территории, на окраине Аддис-Абебы, расположен учебный центр МВД Эфиопии, имевший громкое и претенциозное название «Центр стратегических исследований». На территории стоят коробки

201

нескольких недостроенных зданий, сооружавшихся с помощью Германской Демократической Республики. С исчезновением ГДР строительство прекратилось и никаких реальных планов по достраиванию этих зданий, естественно, уже не было. Руководители центра, рассказывая нам о своей работе, читали по бумажке. Это производило гнетущее впечатление и выглядело совершенно противоестественно: земля, можно сказать, горит под ногами, а они все что-то еще читают по бумажке.