Серийные убийцы. Кровавые хроники российских маньяков

Дальнейшая жизнь Джумагалиева похожа на неровную чересполосицу: спецприемник, больница, освобождение, уход в горы, снова задержание… Ситуация действительно странная. То, что Джумагалиев смертельно опасен и непредсказуем, очевидно. Но формально предъявить ему какое-либо обвинение невозможно. Убийства он совершал, по мнению врачей, не контролируя собственные поступки, лечился в общей сложности около четырнадцати лет (ударные дозы медпрепаратов, инъекции, процедуры) и, по свидетельству тех же медиков, практически выздоровел. Последний раз его собирались направить под наблюдение врачей ташкентской психиатрической клиники.

На одном из допросов, вспоминая поселок, где он совершил семь убийств, Джумагалиев говорил: «Расположен километрах в восьми – десяти от моего дома. Там было очень много распущенных женщин. Это место мне теперь часто грезится».

Объект – женщина в красном

«Я хотел убивать за один вечер по двадцать человек. Не важно кого, лишь бы находили трупы, шла молва…» Эти слова, взятые из показаний Андрея Евсеева, бравадой не покажутся, если хорошо изучить материалы дела хотьковского маньяка.

О появлении в 1974 году опасного преступника, нападающего по вечерам на одиноких женщин в Москве и области, знали лишь профессионалы – сотрудники милиции, КГБ и прокуратуры. В том, что действовал один и тот же человек, сомнений не возникало. Почерк преступника оставался неизменным. Он выслеживал хорошо одетую женщину, шел за ней до подъезда и жестоко убивал, предварительно отобрав все ценное.

Вскоре версия подтвердилась показаниями немногочисленных свидетелей и чудом уцелевших жертв. Преступления обрастали «кровавыми» деталями (их, впрочем, и на самом деле хватало), говорили о появлении маньяка, набрасывавшегося на женщин в красном. Некоторые из убитых по случайному совпадению действительно носили ярко-красную одежду… После поимки преступника выяснилось, что цветовая гамма на его выбор не влияла.

Первой жертвой стала шестнадцатилетняя школьница, отправившаяся навестить бабушку. В сумке несчастной девочки, скончавшейся на месте от глубоких ранений в сердце и легкие, находились всего лишь ученическая тетрадь, пудреница, автобусные талончики и 35 копеек…

Из показаний Евсеева:

«В Загорск я поехал специально для грабежа. И рассчитывал действовать с убийством. Со станции примерно в 19:00 прошелся по вокзальной площади, пересек переезд и углубился в поселок. Выслеживал около полутора часов. Моросил мелкий дождь, холодно было. Когда это произошло, уже наступили сумерки. Вокруг всех домов росла зелень, кусты. Я увидел девушку на перекрестке. Она поворачивала на ту дорогу. Симпатичная такая девушка, миловидная. Хорошо ее внешность запомнил… Шел следом шагов двести до частного дома с правой стороны. Остановил ее рывком за рукав и потянулся за сумкой. Она сразу отступила шага на три.

Я сделал ножевой удар в грудь. Девушка сказала: „Ты дурак, что ли?“ Она попятилась, повернулась к дому лицом и побежала через калитку. Я сделал два удара в правую сторону спины и увидел, что через несколько шагов у нее подкосились ноги. Она попыталась крикнуть: „Помогите!“ Но это уже получилось шепотом.

Крыльцо, к которому она приблизилась, было сбоку дома. Она попробовала постучать в угол дома, но подняла руку только наполовину. Дальше я уже не видел, убежал. Я был растерян в этот момент, бросился прочь сразу после ударов и не взял сумку…»

На другой день после первого преступления Евсеев придумывает, как отвлечь милицию от убийства девушки в Загорске. На Белорусском вокзале садится в электричку и едет до Одинцово. Около часа бродит на пристанционной площади. Народу немного: близится полночь. Наконец он замечает мужчину с сумкой, который сворачивает на асфальтированную тропинку от станции. С одной стороны стоят сосны, с другой – дома. Вокруг ни души и темнота.

Из показаний Евсеева: