Серьёзные забавы

Конечно, среди мистификаций можно найти образцы откровенной дешевки, халтуры, того, что обычно называют «развесистой клюквой». Именно таков был сборник русских песен «Балалайка», изданный в 1863 г. в Берлине Иоганном Альтманом. Но лучшие образцы мистификаций, несомненно, факт литературы.

Мир литературной мистификации столь обширен, что в нем, как и в «настоящей» литературе, есть свое деление на роды и виды. Никак не претендуя на полноту, попробуем набросать примерную классификацию, которая, однако, покажет, сколь изобретательны творцы подделок.

На одном из самых «почетных» мест — подделки фольклора (поэмы «Оссиана», «Краледворская рукопись»). Весьма велика их роль в становлении национального самосознания народа, хотя объективно это литературный обман.

Обширная группа — так называемые мнимые находки. Обычно история их обнаружения обставляется с подобающей таинственностью: на свет божий извлекаются замшелые сундуки, конечно же, совершенно случайно обнаруженные в какой-нибудь древней церкви или полуразрушенном старинном замке. Их авторы не брезгуют и бутылками, выброшенными морем на берег. Такими мнимыми находками особенно славилась эпоха Возрождения с ее отчетливым, исторически обусловленным интересом к античным, древнегреческим и древнеримским авторам, которые долгое время пребывали в забвении. Жгучее желание узнать позабытое создало превосходную базу для всякого рода находок-подделок. Фальсифицировали, причем весьма изобретательно, историков, в частности Ксенофонта и Плутарха; «находили» поэмы Катулла, речи Цицерона. Подобные находки внесли изрядную путаницу в историографию: в дальнейшем ученым пришлось положить немало труда, чтобы доказать, что из 16 опубликованных сатир Ювенала только 11 — подлинные. Фабрикуя эти апокрифы, их создатели стремились придать рукописям и «достойный» внешний вид. «Находки» надолго закапывали в землю, применяли различные вещества, чтобы «состарить» манускрипт. «Отыскивали» сочинения отцов церкви, инкунабулы, которые всегда высоко ценились на книжном рынке. В большом ходу у мистификаторов были библейские тексты. Любопытная история «навыворот» приключилась с иерусалимским антикваром Шапиро. В 1825 г. он потребовал целый миллион фунтов стерлингов за свиток — часть Пятикнижия Моисея. Долгое время эту находку считали откровенной подделкой, а Шапиро — отъявленным мошенником. Однако реальные находки библейских текстов в Кумранских пещерах у Мертвого моря поколебали уверенность специалистов, и они даже начали склоняться к тому, что находка Шапиро вовсе не мистификация…

«Забавлялись» находками-мистификациями и писатели, в таланте которых никому не придет в голову усомниться. Шарль Монтескье в 1729 г. опубликовал «перевод с греческого» поэмы «Храм Книдский», утверждая в предисловии, будто эту рукопись неизвестного автора обнаружил совершенно случайно в развалинах монастыря. «Находку» Монтескье можно отнести и к другому виду мистификаций — к мнимым, вымышленным переводам, которых в истории литературы и в истории мистификации великое множество. Подобными мистификациями в основном из цензурно-политических соображений увлекались многие русские поэты. Стихотворение А. С. Пушкина «Лицинию» (1815) имело в первых редакциях подзаголовок «с латинского», что развязывало руки автору и как бы снимало с него, во всяком случае в глазах властей, ответственность за сказанное. Ведь всякому, кто читал:

Любимец деспота сенатом слабым правит,
На Рим надел ярем, отечество бесславит…

было очевидно, что речь идет об Аракчееве. Есть подобные «переводы» и у Лермонтова. Стихотворение «За дело общее, быть может, я умру…» (1831) имеет подзаголовок «Из Андре Шенье», хотя у Шенье нет такого произведения; «Веселый час» (1829) также имеет пояснение в подзаголовке — «Стихи в оригинале найдены во Франции на стенах одной государственной темницы».

«В прежнее время, — писал Н. А. Некрасов по поводу своих „переводов“, — иные мои стихотворения не прошли бы, если бы я не выдал их за переводы с какого-нибудь малоизвестного языка»[3]. Любопытно, что его стихотворение «Пророк», посвященное судьбе Чернышевского, сначала было снабжено подзаголовком «из Байрона», затем «из Ларры», потом «из Барбье».

«Переводы» можно найти и среди прозаических произведений. Скажем, роман «Замок Отранто» (1764) — важная веха в развитии английской литературы предромантизма и становлении популярного в конце XVIII — начале XIX века жанра «готического романа тайн и ужасов», которым зачитывалась вся Европа. Его автор, видный английский литератор Хорэс Уолпол выдавал его за перевод итальянской рукописи. Для пущей достоверности Уолпол сообщил, что принадлежала она некоему Онофрио Муральто, который, естественно, никогда не существовал, но был плодом воображения самого Уолпола.