Серое море Гренгавиума (СИ)

– Ну… так кто вы? И почему мне нельзя сидеть беспокойно? Может быть, я всегда стою и машу руками, а если не буду, то все сразу подумают, что что-то не так. И…

– Тихо, – сказала Тайтелин, и Гвейле послушно замолчал.

– Здесь все равно никого нет, – сказала она, – и после окончания рабочего дня никто почти не ходит, я узнавала. Поэтому можно говорить спокойно. Эта ампула принадлежит мне. Я часть Пяти лепестков. Мне нужно совсем немного, Гвейле Сон-Бейга. Завтра на рассвете я ухожу, и ты пойдешь вместе со мной.

– Тебя не выпустят, – побледнев, сказал он. – Я ведь говорил…

– Это не твоя забота, – сказала Тайтелин, склонив голову к плечу. – Завтра на рассвете мы встречаемся у ворот. До этих пор ты можешь собирать вещи, отдыхать, попрощаться или оставить записку, как пожелаешь.

– Ты совсем ничего не боишься, – отпрянув назад, произнес Гвейле, его живое лицо исказилось. – Я ведь могу позвать на помощь, выдать тебя тут же, я могу…

Тайтелин покачала головой.

– Я ведь буду с тобой, – сказала она. – И подумай, Гвейле Сон-Бейга, скольких жизней стоит твоя? Я из Пяти лепестков, и даже без лилейного экстракта я смогу забрать с собой дюжину ваших солдат… и не солдат. Думаю, что этому миру будет куда спокойнее, если я отправлю отдыхать твоих коллег, которые все никак не успокоятся со своими опытами. Вряд ли вас учат драться, верно?

Гвейле откинулся на диване, словно пытаясь отодвинуться от нее дальше, он смотрел так, как смотрят на шипящую змею: гадливо, с неприязнью.

– Не учат? – спросила Тайтелин.

Он медленно, неохотно качнул головой.

– Тогда я начну с них, как только пойму, что ты решил поднять тревогу. Спящих резать легко… легче чем подменышей. И учти, я тебя не трону. Ты останешься жив. Сколько жизней ты обменяешь на свою, Гвейле Сон-Бейга?

Он был просто слабаком, идеалистом, таким, как и многие его коллеги, которых успела узнать Тайтелин. Но не трусом.

Поэтому он глухо отозвался, опуская взгляд:

– Ни одну. Я уйду с тобой, только не трогай никого. И… ты все равно не сможешь выйти.

Тайтелин не ответила. Она не умела строить глубокие многосложные планы, поэтому у нее был только один, очень простой.

– У тебя есть почти целая ночь, Гвейле Сон-Бейга. Время пошло.

Из укрытия за сухими цветами они вышли рука об руку, и Тайтелин постаралась, чтобы и его, и ее лица были четко видны на всех камерах.

Гвейле побрел по лестнице на верхние этажи, а Тайтелин зашла в свою комнату, немного поболтала с соседкой, притворилась, что легла спать, и дождалась, пока женщины уснут. Тайтелин посчитала, что лучше никакой лишней тревоги не поднимать. Забрала вещи, убедившись, что все крепко спят, и отправилась в апартаменты Гвейле. Несмотря ни на что, она нервничала и была готова к схватке, если вдруг молодой ученый решит искать помощи у безопасников.

Но он не искал. Открыл дверь, даже не удивившись тому, что Тайтелин знает, где он живет. Тайтелин не стала просвещать его, что узнала она это случайно, когда относила по поручению временного начальника записку. По дороге, как всегда, «заблудилась» и заодно поспрашивала, где что.

В середине тесной комнаты лежала стопка книг, куртка и сверток одежды. Книг было больше остального скарба. На столе высилось несколько стопок бумаг. Вообще было видно, что Гвейле все это время хватался по очереди за много дел и все бросил.

Тайтелин осмотрела стол, выудила записку. «Для Элве Тиор-ди». И отчаянная просьба не судить его, потому что… Слишком много ненужных подробностей, решила Тайтелин. И этот «Элве», кажется, тот самый безопасник, который был на ее собеседовании.

– Почему именно ему?

– Это мой друг, – глухо отозвался Гвейле, глядя, как она кладет записку себе в карман.

– Ты не спросил даже, почему ты нам нужен, – с некоторым любопытством сказала Тайтелин, проходя к дальней стене.

Она села прямо на пол, скрестив ноги.

– Я хотел, – нервно отозвался он. – Но… это, наверно, связано с последним моим исследованием, других я и не вижу причин.

– Ты узнаешь, – сообщила Тайтелин, хотя понятия не имела, узнает ли.

Про себя она решила, что ее это не касается. Ну исследование и исследование. Мало ли что там опять они решили изучать.

Лучше ее жизнь от этого не станет.

Откинув голову к стене, Тайтелин наблюдала сквозь приопущенные ресницы, как Гвейле неприкаянной тенью бродит по комнате. Когда он начинал присматриваться, не спит ли она, Тайтелин криво улыбалась, и Гвейле вздрагивал.

Она запретила ему брать все книги, и когда тот запротестовал, утверждая, что некоторые из них слишком ценные и редкие справочники, Тайтелин закинула их в свой полупустой рюкзак.

Перед рассветом, незадолго до смены караульных у входа, Тайтелин поднялась и размялась.

– Вставай! – хрипло бросила она. – Пора выходить. Когда я уйду, досчитай до трех дюжин и иди следом. Встречаемся у ворот.

Гвейле, который задремал на стуле, обнимая свой рюкзак, вздрогнул и осоловело посмотрел на нее.

Поколебавшись, Тайтелин тихо сказала:

– Я не боюсь оставлять тебя за спиной, Гвейле Сон-Бейга. Мне не страшно умирать, но я никогда не сделаю это в одиночку, вместе со мной уйдут многие твои товарищи.