Сероглазая Ворона

Я вынула меч из головы Йоля, люди медленно возвращались на поле битвы, они обступили великана. Люди стали тыкать в него копьями и палками. Кто-то плакал, видя тела убитых стражников, некоторые мужчины и женщины застыли, увидев монстра, их воображение рисовало страшные картины того, что могло бы произойти, не будь с ними этой ночью наемницы. Возможно, без меня циклоп и не пришел бы в деревню, но я никому об этом не сказала, у них и так выдался паршивый день. Пленницы наконец-то добрались до деревни, Фьерн тут же приказал отвести и позаботиться о них, девушек укутали в плащи и увели подальше от всего этого ужаса.

Ночь закончилась, дым от огня поднимался в небо, пряча звезды.

Я проснулась рано утром от криков детей за окном и от глухих ударов барабанов. Я поднялась с постели и подошла к столу у окна, взяв кувшин с водой, я умылась, пытаясь прогнать утреннюю сонливость. Я провела рукой по ребрам. Просто ушиб, ничего серьезного. Я смыла мазь, которую нанесла ночью. Сняла с пояса, висевшего на стуле, небольшую плоскую круглую баночку, я нанесла мазь на место ушиба. Ужасно пахнущая мазь разбудила меня быстрее, чем вода в кувшине. Я надела кожаные штаны, легкие доспехи, куртку и белую меховую накидку.

– Кажется, все в порядке, жить будешь, – сделав серию взмахов мечом, я вложила меч в ножны и вышла из дома.

Деревня ожила, люди спешили по своим делам, таскали ящики, мешки, о чем-то спорили, смеялись, а увидев меня, начали кланяться и благодарить. Я не отвечала, просто слегка кивала в ответ. Вдалеке были видны столбы дыма от костров, видимо сжигали тела солдат, защищавших деревню прошлой ночью. Были слышны песни о лабиринте Старшей Богине Матери, пели песни о свете, дарующем блаженство праведным людям Старшего Бога Отца. Я уловила звуки молотков, бьющих по доскам, сожженные и разрушенные дома уже начали восстанавливать. Люди быстро приходят в себя, кажется, вот только что они стояли на коленях и прощались с жизнями, как в следующий миг они уже идут вперед с песнями да плясками.

Я побродила еще немного по улицам и вышла наконец-то к главным воротам, пара крепких ребят загружали в телегу отрубленную голову циклопа. Рядом с ними стояли Варг и староста.

– Вот, как просила, – плюнул в сторону телеги староста. – Голова чудовища, трофей победительницы. Увези его отсюда, да поскорее!

– Я так понимаю, ты не останешься с нами на празднование в честь нашей победы и в честь доблестных защитников, – Варг был доволен, предвкушая пир.

– Нет, хочу отвезти голову королю Бьерну V Львиной Гриве до того, как циклоп начнет вонять и разлагаться.

– На таком морозе это будет не скоро.

Я забралась в седло.

– Бывай, наемница, – бросил напоследок Фьерн.

Мятежник сдвинулся, потянув за собой телегу. Рядом с воротами стояла девушка, одна из пленниц, самая боевая и отважная. Она выглядела намного лучше, и дня не прошло, а обретенная свобода преобразили ее лучше лекарств. Девушка собиралась подойти ко мне, протягивая кинжал, но я махнула рукой, она остановилась.

«Оставь себе, теперь он твой», – подумала я.

«Спасибо и благодарю тебя за то, что спасла нас, я твоя вечная должница», – подумала она. Наверное. Откуда мне знать.

Деревня осталась позади. Снег перестал идти, а яркое солнце зажигало снег золотыми огоньками, мерцающими в его лучах. С ветки на ветку перебегали ярко рыжие белки, снег падал с веток высоких елей.

– Ладно, Мятежник, – похлопала я своего скакуна по шее. – Теперь только ты и я, ну, и голова циклопа.

Конь молчал.

– Обиделся? Брось ты, отпуск продолжается, только избавимся от головы. Может, поучаствуем в скачках на звание Быстрейшего Скакуна Северного Ветра?

Он замотал головой.

– Все-таки странно, что где бы мы ни появились, случается всякая чертовщина вроде нападения разбойников, атаки влюбленных ведьм, кражи, похищения. Если бы люди знали это, ни один город не открыл бы нам ворота.

– Просто это совпадение, случайность, меняющие историю, или, вернее сказать, ее творящие, нужный толчок, стечения обстоятельств, невероятные, неправдоподобные. Без них люди не становились бы героями, мир не менялся бы, а брошенные нам вызовы растворялись бы в обыденности и простоте серым дымком.

Мятежник остановился.

Я оглянулась. Никого. Мятежник молчал, я тоже.

– Кхм, ты со мной не согласна? – серая ткань, которой была накрыта голова циклопа, зашевелилась.

Я слезла с коня и резким движением руки отдернула мешковину, глаз Йоля моргнул.

– Какой яркий свет, – циклоп прищурился.

– А-а-а-а! – я отскочила от телеги и чуть было не упала в сугроб, вынув меч, я подняла его над головой. – Умри, чудовище!

– Чудовище? – голова попыталась покрутиться, огромный глаз искал монстра. – Где?

– Ты!

– Стой! Чего ты творишь? – испугался Йоль, увидев меч, занесенный для удара. – Я не чудовище, уж по сравнению с человеком, собирающимся убить безоружное и беспомощное существо. Не называй меня монстром, от этого у меня болит сердце.

– Какое еще сердце? Ты просто отрубленная говорящая башка!

– Тебя это смущает? По твоему какой отрубленная голова должна быть?

– Дохлой, по крайне мере. Почему ты жив?