Серп языческой богини

Работали молча и не глядя друг на друга.

И лишь на берегу, где ждали лодки, Кертту взяла Лахью за руку, сжала легонько, будто говоря, что теперь-то все будет ладно. Очнется Ойва. И Вешко перестанет сторониться жены. Дождь уйдет. Зверь вернется в леса, а рыба – в озеро. Будет долгою жизнь.

Калма-смерть вновь заперта.

Смывая озерной водой грязь с тела, Лахья улыбалась. Суома тоже улыбалась – темноте. И та отвечала улыбкой.

– И что теперь? – шептала она, окутывая ледяными покрывалами. – Еще жалеешь их?

– Мне страшно.

– Не бойся. Смерть не может умереть.

– Я – не ты.

– Пока. Но будешь.

– Нет!

Суома смогла подняться на колени. Она выберется… выпутается… ткань размокла и держит крепко? Но гранитные уступы остры. И Суома сумеет перетереть путы.

Темнота наблюдает. Не спешит ни помочь, ни помешать. Спасибо ей.

Вода постепенно уходит, исчезая в горловинах подземных ходов. А путы распадаются. Руки свободны. И ноги свободны… Но куда идти? Обычный ход завален. Каменья, ветки, земля. Суома скребет завал, срывая ногти.

– Они отдали тебя мне. Сами.

– Нет!

Она кидается к другому ходу, который выведет наверх, но и он завален. И третий тоже… все, какие есть. И насмешливо журчит река.

– Откупились серебром. Скажи, ты возьмешь серебро?

Холодное. Скользкое. Зачем Суоме чужое ожерелье? Монеты-чешуя, а рыбы нет. Но руки сами прикладывают ожерелье к груди.

– Бери. Все бери. И еще больше.

Серьги-бубенцы оттягивают уши. Пальцы тяжелеют перстнями.

Не страшно. Не холодно. Никак. Душа не треснула – пополам разломилась. И темнота бережно сшивает обломки ледяной иглой.

– Не надо плакать, – уговаривает она. Или Суома говорит с собой?

Она убирает меха и кости матери, которые темнота проглатывает, как проглотила многие иные, лежавшие здесь прежде. Суома знает, что когда-нибудь и ее кости окажутся внутри острова, в заклятом доме, построенном для Калмы коварным женихом.

Где он теперь?

Ушел. А Калма ждет. Она красива. Разве нет? Ее волосы – Суома проводит по влажным прядям – мягки. Ее руки легки. И серебряный серп – лучший подарок.

Калма знает, как благодарить за него. И Суома рада этому знанию.

Она собирает украшения, выкладывая ими серебряное ложе. Будет красиво.

– Я не хочу быть тобой, – плачет она. И Калма вздыхает:

– Никто не хочет.

Суома ложится, скрещивая руки на груди, сплетая пальцы на клинке серпа. Она закрывает глаза и падает, падает в пустоту. Смерть не так страшна, как представлялась.

– Здравствуй, мама! – Шепот тает. Камни остаются глухи.