Серпентес

Мейсон не знал, почему он так реагирует. Хотя нет, он все прекрасно понимал. Два платиновых взгляда столкнулись. Абсолютно разные парни с одинаковым цветом глаз.

– Завожу новые знакомства, – улыбнулся Том.

– Заводи их в другом месте!

– Я видел твой взгляд во время нашего танца с Эйлин…

У Мейсона зазвенело в ушах.

– У вас что-то было?

– Не неси бред. Я и новенькая? Глупости… Она не в моем вкусе, волосы стремные, глаза голубые… – Мейсон понял, что слишком много говорит, и прикусил язык.

– Я так и понял, ну, тогда меня ничего не останавливает. – Томас развернулся, чтобы уйти. – И да, Мейсон, чтобы рядом с ней я тебя больше не видел.

– А ты попробуй мне запретить. – Голос стал холодным, как сталь.

– Не хочу костюм марать, доброй ночи.

Томас удалился с поля. Мейсон продолжал стоять, выдыхая пар. Он злился. Но почему? Из-за Эйлин? Из-за этого напыщенного индюка и его крашеных волос?

«Не хочет он марать костюм. Пошел ты!»

Мейсон достал еще одну сигарету и закурил.

Эйлин плохо спала. Оставалось совсем мало времени до игры и еще меньше до того, как директор исключит кого-то из Серпентеса. К тому же не давала покоя Эмма с глубоким порезом на шее. Эйлин мотнула головой, чтобы отогнать мысли.

Трикс посапывала на своей кровати, Кларисса тоже. Вчерашний вечер выдался тяжелым, и Эйлин хотела провести утро спокойно, встречая рассвет. Ей надоели утренние лучи из окна, на этот раз ей хотелось увидеть солнце первее всех.

Одевшись и заварив себе кофе, она вышла на улицу. Стоял сентябрь, но утро встретило минусовой температурой. Эйлин не спеша побрела к своему любимому холмику и лавочке. Она не думала про Мейсона и про его угрозу. Ей просто хотелось отвлечься и провести свой утренний обряд.

До рассвета оставалось пять минут. Эйлин дошла до места встречи с солнцем. Оно оказалось пустым.

«Отлично!» – подумала она и устроилась с краю.

Взяв чашку обеими руками, она направила взгляд в сторону, где скоро должны были появиться лучи рассветного солнца. Перед глазами встала пелена, подступили слезы. Эйлин не помнила, когда плакала в последний раз, но вчерашняя ситуация выбила ее из колеи. Эйлин потеряла душевное равновесие, и эмоции дали сбой.

Первый луч солнца ударил в глаза, и по левой щеке потекла слеза. Кофе так и остался нетронутым. Эйлин никогда до этого не плакала на рассвете. Кто это вообще делает? Утро нужно встречать с улыбкой, а не с мокрыми глазами и пустотой в душе. Позади Эйлин услышала шаги. Она вытерла рукавом толстовки щеки и продолжила смотреть на горизонт.

«Мейсон. Почему-то мне больше не страшно с ним столкнуться, наоборот, я рада его видеть». Эйлин непроизвольно улыбнулась.

После вчерашнего случая она чувствовала себя в безопасности рядом с ним. Она не понимала до конца, почему он так странно себя ведет, но ей предстояло разгадать эту загадку.

– Доброе утро, Эли. – Грубый голос резанул по ушам.

«Рэй?» – Эйлин резко обернулась.

У него был болезненный вид, шрам на лице превратился в кровавую полосу. Рэйдел улыбался одним уголком рта и смотрел на Эйлин хищным взглядом. Стало не по себе.

– Рэй? Доброе утро. – Она поднялась со скамейки.

Рэйдел обошел лавочку и, плюхнувшись на нее, развалился.

– Как самочувствие перед важным решением директора? – Он не переставал улыбаться.

– Я не волнуюсь, если ты об этом. – Эйлин не спускала с него глаз.

– Какая ты умничка, прилежная, чистая, идеально подходишь Серпентесу. – Он говорил эти слова так, что хотелось убежать и спрятаться.

– Мне пора, Рэй. – Эйлин начала вставать, собираясь уйти.

– Эли, не бойся меня, я обычный парень и просто хочу учиться в этой школе, как и все. – Он нахмурился. – Ты же меня понимаешь?

«“Не бойся”? Да этот парень похож на маньяка, как его не бояться?»

– Нет, не понимаю. – Эйлин привыкла говорить правду, даже неприятную.

– Очень жаль. – Он снова улыбнулся и перевел взгляд на горизонт.

Эйлин смотрела на Рэя еще несколько секунд: улыбка с его лица спала, и теперь он казался печальным в лучах рассветного солнца.

«Почему все в школе не могут быть нормальными? Боже, я говорю, как моя мать!» Она сильно зажмурилась и направилась в школу.

Уроки прошли незаметно. Эйлин ждала двух часов, чтобы быстрее услышать приговор директора. Весь день был каким-то странным: ученики волновались из-за предстоящей игры – и она это чувствовала.

«Их больше заботит честь школы, чем труп Эммы!» – возмущалась про себя Эйлин.

Стилла была права: Серпентес сгнил изнутри, и об этой гнили знали только те, кто здесь учился. За пределами школы это место казалось идеальным. Лучшие дети, золотая молодежь, строгие правила. Бред. Обычный бред, который сочиняли все вокруг и вешали на уши окружающим.