Серпентина (ЛП)

Она любила Чжэнь Ни, потому что та была полна жизни и приключений, дикости и озорства. Потому что она была храброй, хотя и вредной, эгоистичной, но и щедрой. Она любила госпожу, ведь это Чжэнь Ни дула на ее разбитые локти и коленки (в чем чаще всего сама госпожа со своими затеями и была виновата). Это она позвала няню Бай, когда семилетняя Скайбрайт проглотила выпавший зуб и кричала, вытирая кровь на подбородке; она настаивала, что Скайбрайт должна одеваться в лучшие туники и штаны, чтобы они выглядели скорее как сестры, чем как госпожа и служанка. Она любила госпожу за все это и не только.

Но она этого не сказала. Она хотела ранить Чжэнь Ни, как та ранила ее. Потому Скайбрайт ответила:

— Идемте. Уже прокричал петух. Я должна вас одеть.

Понурив голову, Чжэнь Ни вернулась в спальню.

Скайбрат шла за ней, чувствуя себя выжатой, пока открывала решетчатые ставни, как делала каждое утро. Слабый утренний свет окрасил спальню в приглушенные тона. Огромна кровать была пуста, на ней валялись подушки и смятая шелковая простыня.

Лэн успела незаметно сбежать.

* * *

Настроение в этот день было подавленным. Чжэнь Ни и Лэн почти не говорили и совсем не смеялись. Они сидели вдали друг от друга, не соприкасаясь телами, а лица были исполнены страдания. Лэн выглядела нездоровой, ни на кого не смотрела, ее кожа пожелтела. Она обхватывала себя руками, словно у нее болел живот, и выглядела младше своих шестнадцати лет.

Чжэнь Ни весь день бросала тревожные взгляды на Скайбрайт, ее губа была прокушена до крови от волнения. Обычно Скайбрайт не давала ей дойти до кровопролития, останавливая и массируя плечи, но сегодня она держалась в стороне и молчала.

Госпожа знала ее достаточно хорошо, чтобы понимать, что она ни за что не выдаст ее и Лэн секрет. Ее верность, несмотря ни на что, была непоколебимой. Но она думала до этого утра, что знает о госпоже все. Но все это ощущалось так, словно она сама от себя что-то скрывала.

Так это и есть становление женщиной? Показывать только приемлемые стороны другим, даже тем, кого любишь?

Скайбрайт весь день дремала, истощенная эмоционально и физически. Чжэнь Ни ничего ей не приказывала, и она лишь следовала за госпожой в беседку в саду у пруда с рыбками, оттуда — в главный зал, а потом к каменным скамейкам под раскидистыми деревьями у водопада. Они ходили повсюду, как молчаливые призраки, а вот Перл и Роза за их спинами общались.

Ей снились короткие, но яркие сны. Она скользила, преследуемая большими нечеткими тенями, страх сдавливал грудь. Когда они с Кай Сеном целовались у ручья, ее душа была объята желанием. Прекрасное лицо Стоуна приблизилось к ней, словно она только проснулась, а он смотрел на нее.

«Ты одна из нас, дочь Опал. Монахи убьют тебя без колебаний».

Скайбрайт вскочила, и подушка, на которой она лежала на скамейке, упала. Чжэнь Ни пристально следила за ней, ее вышивка лежала на коленях. Ее плечи были опущены, но она выпрямилась, когда увидела, что Скайбрайт проснулась. Госпожа робко улыбнулась, но Скайбрайт опустила голову и не ответила на улыбку. Как Чжэнь Ни могла влюбиться в девушку? Госпожа чувствовала к Лэн то же, что и она к Кай Сену? Ее кожу тоже покалывало от прикосновений Лэн? Кровь Чжэнь Ни шумела в ушах, когда они целовались? Это казалось странным для Скайбрайт. Но она знала госпожу и видела, что чувства Чжэнь Ни к Лэн были правдой.

Она все еще злилась на Чжэнь Ни. Но Скайбрайт скучала по госпоже, как по части себя, по своей конечности или органу, скучала по легкости и близости их отношений. Смогли бы они помириться и снова быть близкими подругами? Скайбрайт не была девушкой, с которой Чжэнь Ни росла вместе, которую любила как сестру, которую якобы знала.

Что случится, если она скажет Чжэнь Ни правду, если раскроет свой змеиный облик?

Что там монахи, она точно отвернется от нее.

* * *

Обычные приготовления для сна были выполнены. В этот день купания не было, и Чжэнь Ни об этом не просила. Так что Скайбрайт раздела ее, омыла руки и ноги госпожи розовой водой, а потом вытерла спину ее влажным полотенцем. Привычное занятие в такой тишине выходило неуклюжим, и Скайбрайт терла кожу госпожи, зная, что Лэн касалась Чжэнь Ни совсем другим образом. Она набрала другую миску ароматной воды, чтобы госпожа умыла лицо.

После этого они сели перед туалетным столиком, и она принялась расплетать волосы Чжэнь Ни, расчесывая их, пока пряди не засияли в свете лампы.

— Я никому не скажу, — прошептала Скайбрайт.

Их взгляды встретились в отражении в зеркале.

— Я знаю, — сказала Чжэнь Ни. Она выхватила из рук Скайбрайт расческу и положила ее на столик. — Ты имеешь право злиться. Мы все друг другу рассказывали. Просто… ты была не в себе до этого.

Сердце Скайбрайт сжалось от желания рассказать госпоже правду, но она не могла. Ее секрет стал бы высокой стеной, что разделила бы их навеки. Наконец, она сказала:

— Вы не можете выйти замуж за девушку, госпожа.

Чжэнь Ни вскинула голову и сжала губы.

— Ты права. Не могу. Но я не нуждаюсь в свадьбе.

Скайбрайт покачала головой, чувствуя себя изможденной. Уставшей.