Серпухов (СИ)

  Неожиданно я замечаю, что у края сцены, там, где, как сказала Тихая, стоял шумный байкер, рекламный баннер болтается. Я отгибаю ткань, и через образовавшуюся дырку проникаю в техническое пространство.

  Поблуждав в пыльной полутьме, я неожиданно натыкаюсь на странную конструкцию. Причем мне совершенно непонятно, на что я вижу. Похоже, пора пойти проверенным путем: найти местных, которые все прояснят.

   Я подхожу к ближайшему бару и прошу молодого бармена налить мне самого дорогого виски, а на закуску подать бутерброд с черной икрой. Буквально через секунду получаю в рюмке жидкость с запахом коньяка "Лезгинка", и кусочек хлеба с крашеной икрой мойвы. Не моргнув глазом, я все это употребляю и повторяю заказ. Бармен счастливо улыбается.

  - Послушай, дружочек! - говорю я, приязненно глядя в его довольные глаза. - У меня девушка тут выступала, колечко обронила. Кто подмостки обслуживает?

  - Да вот же, - бармен показывает мне на стремянку вдали ресторанного дворика, - наши рабочие. Сейчас полезли освещение чинить!

  - Отлично! - говорю я. - А знаешь что, дай-ка мне бутылку с собой!

   Бармен рассчитывает меня, кладет на стойку табличку "перерыв", и исчезает. Похоже, он сделал на мне выручку. Я иду к рабочим, смеясь.

  - Ей, земляки! - я стучу бутылкой по высокой стремянке, и вскоре на осветительном мостике возникают две покрытые паутиной физиономии неопределённого возраста.

  - На троих сообразим? - предлагаю я.

  - А чё, обед? - интересуется первая физиономия.

  - Давно уже! - докладывает вторая, скользнув взглядом по моим наручным часам.

  - А ты давай к нам, - говорит первая физиономия,- тепереча капитализм, начальство не любит, когда рабочий класс питает организм!

   Я поднимаюсь на мостик. Мои новые друзья выгребают из карманов мятые огурцы и горбушку хлеба. Из-за отсутствия стаканов мы пьем из горлышка бутылки.

  - Это же наша, обычная гадость! - озвучивает свое мнение о напитке первая физиономия.

  - А ведь, за сколько продают! - возмущается вторая.

   Я не отстаю от рабочих по объему выпитого, чем заслуживаю их уважение. После обмена пьяными любезностями я невзначай спрашиваю о происшествии с Виолой.

  - Чего непонятно? - удивляются они,- пошли, мы тебе покажем! Нам всё равно домой пора!

   Ступая за ними, я стараюсь не получить головную боль от звука волочения ножек стремянки по полу.

   Рабочие показывают мне, где лежит переносной пульт управления, по команде с которого вращается сцена. Эх, я работал в шоу-бизнесе, почему не догадался об её устройстве? Синтетическое покрытие быстро сменяется на деревянный пол. Там, где стояла Виола на момент пропажи (согласно интернету), есть люк. Что ж, я неплохой сыщик!

  - По субботам тут фокусник баб распиливает, они сюда ховаються, - считают нужным сказать мне рабочие, и нажимают кнопку на пульте. Отверстие в сцене открывается, и мы по очереди спрыгиваем на небольшую платформу. Грузовой лифт, внешний вид которого ранее поставил меня в тупик, мягко идет вниз. Я наблюдаю за тем, как быстро по периметру лифтовой шахты появляется солнечный свет, и спустя минуту мы оказываемся на грузовом пандусе большого склада, где закусываем воздухом после глотка "на посошок".

  - А зачем нужен этот лифт? - интересуюсь я.

  - Когда Киркоров приезжал, у него было пять тонн оборудования! Как нам на сцену его поднимать? Тележкой? - говорят рабочие нетвердыми голосами. - А быстро надо, у нас не один концерт за вечер!

  - Лифт для персонала не опасен? Были несчастные случаи? - спрашиваю я.

  - Нет! - категорично утверждают они. - Буржуйский, работает без осечек!

   Взбалмошная девица Ирина экстравагантным способом сбежала с поклонником - вот что выяснилось в результате расследования! Я фотографирую лифт и собираюсь послать фото с сопроводительным текстом к Борису Натановичу. Однако вдруг понимаю, что спиртное не прошло даром, и мне лучше повременить с докладом. Заказчик может позвонить с расспросами, а я говорю нетвердо.

  Я сажусь на мотоцикл и еду в сторону Москвы, намереваясь слегка проветриться перед сеансом связи.

   Но на перекрестке чувствую, что и ехать не могу. Остановившись, я вижу церковную ограду, за ней красивую клумбу. Мысль о том, что не мешает посидеть, понюхать цветочки, кажется мне привлекательной. Я оставляю мотоцикл возле церковных ворот и с комфортом размещаюсь на скамейке. Расстегнув куртку, впадаю в дрему. Возраст все-таки, не мальчик!

   Сладость сна прерывает чья-то рука, трясущая меня за плечо. Я открываю глаза и вижу двух священников: одного моего возраста, мужчину с суровым лицом и длинной бородой, а второго молодого, мягкого и застенчивого.

  - Вы, почему тут разлеглись? - спрашивает суровый священник. - Хотите спать, идите домой! Не оскверняете святое место своим похабным видом!

  - Извините. Сейчас уеду! - отвечаю я, сонно глядя по сторонам.

  - Отец Андрей! Я тороплюсь, а вы проследите! - суровый священник грозит мне пальцем и быстро уходит.