Серпухов (СИ)

   Однако перед создателями любого храма всегда стоит вопрос: как будет проходить служение в нем? Он не станет святилищем, останется простым зданием, если в нем не будет наполненной сакральным смыслом мистерии. А где ее взять Фетисову? Собрать магический кружок, и в лучших шаманских традициях выйти в астрал? Затем, после изматывающих потусторонних скитаний, упасть ниц, пуская пену? А, придя в сознание, сообщить нечто 'архиважное' сообществу тотема? Вероятно, подобное возможно. Но вряд ли привлекательно для широких масс, развращенных зрелищами. Что же делать? Решение напросилось такое: человек самостоятельно будет совершать в храме обряды, какие захочет! Ведь сегодня каждый считает себя богом, ровней князю Власти, который вдохновляет темные таинства.

   Ну и, конечно же, следует упомянуть такой немаловажный вопрос, как прибыль от храма. Ведь он должен превосходить все имеющиеся культовые сооружения по уровню комфорта. В нем соберутся существа высшего порядка! Фетисов не сомневался, что денег на себя, они жалеть не будут. Этому должно было способствовать и то, что по уровню магии и гостевому сервису фантастический Куб опережал не только подмосковные, но и столичные стандарты.

   Вот почему, когда Юрий Афанасьевич говорил, что сообщения об окончании его стройки с нетерпением ждут в наполнившейся слухами России, он ничуть не преувеличивал.

   ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

   Ранним утром Павлов из окна своего лимузина рассматривал стоящий на обочине дороги тотем жены. Она утерла мужу нос, было сразу заметно, что Павловский столб по пророчествам Татьяны выглядит простецким, а вместе с ним, и сам мэр. Но расстраивала мысль не о том, что у Зинаиды Петровны вышло лучше. Мэра обеспокоило, что с сегодняшнего дня его разлад с женой станет всем очевиден. Градоначальник обескуражено поцокал языком и приказал водителю продолжить путь на работу.

   В здании администрации он привычно поискал глазами, на ком бы сорваться. Сотрудники попадались, и Павлов уже выбрал страдальцев, однако их взгляды смутили мэра. Для слухов о перипетиях в его личной жизни было рано, следовательно, случилось еще что-то, о чем он пока не знал, но что влияло на общественную атмосферу в мэрии.

   Павлов отложил разнос подчиненных и поспешил в надежде, что секретарша ему все расскажет. Но войдя в приемную, он понял, насколько далеко зашла Зинаида, и почему волнения в аппарате. Не согласовав с мужем, жена забрала Кузнецову и на ее место посадила высохшую женщину, с неприятным, поверх оправы еще 'совковых' очков, взглядом. Павлов скрипнул зубами. Как убедить жену, что нельзя выносить сор из избы, иначе весь их бизнес рухнет?

   Недовольный мэр плюхнулся в свое кресло, намереваясь, несмотря ни на что, настроится на рабочий лад, однако получил еще удар. Кто-то на его рабочем мониторе открыл статью Маргариты Тихой с фотографией убитого егеря. Павлов предположил, что читать будет тяжело, но не сдержался, и глаза сами заскользили по строчкам. Журналистка ничего существенного не написала, эти эпизоды уже публиковались в прессе. Однако она столько энергии вложила в свои высказывания, что казалось, будто события произошли недавно, и преступлением срочно должны заняться соответствующие органы.

   Павлов настолько погрузился в тревожные мысли, что не сразу понял, о чем спрашивает вошедший в кабинет водитель. Оказалось, он интересуется, поедет ли мэр на молебен. Павлов по пути на работу не мог определиться. Сперва считал необходимым, затем испытывал приступы хандры. Теперь же, чтобы продемонстрировать волевой характер, решил появиться на людях.

   Подъехав к храму, Павлов вновь расстроился. Рядовой молебен, каким он объявлялся заранее, оказался важным политическим событием, из-за визита губернатора со свитой. Градоначальник почувствовал досаду, когда увидел, что машина Зинаиды Петровны занимает привилегированную стоянку. Жена узнала о приезде начальства, но не предупредила Павлова. Это вызывало крайнее сожаление. Такое поведение супруги уже не вписывалась в рамки их обычной склоки.

   Мэр распорядился поставить мерседес на проезжей части, и, ощущая себя униженным, прошел в собор под пристальными взглядами незнакомой полиции из областного управления.

   Внутри церкви опоздавший Павлов занял неудобное, но свободное место в проходе, и осмотрелся, чтобы оценить обстановку. Зинаида Петровна находилась там, где они всегда стояли вместе. Молебен закончился, настоятель о. Мефодий кропил прихожан св. водой. Губернатор и Каганович уже приложились к чудотворной иконе и после крестного знамения развернулись, чтобы идти к выходу. Вездесущий Фетисов крутился возле них, мозоля глаза, и, судя по благосклонной улыбке губернатора, не бесполезно. Едва Павлову показалось, что все происходит привычным чередом, как от верующих отделилась Маргарита и направилась к власть предержащим, нарушая неписанное правило не беспокоить их без предварительной договоренности. Охрана Кагановича и губернатора напряглась, возникло ощущение, что девушку грубо остановят.