Серпухов (СИ)

   У Павлова осталась последняя надежда на изменение ситуации в свою пользу. Полностью уверенный в подчинении Яр, он привез ее на открытие Куба, и усадил на площадке администрации Серпухова, за свой столик, туда, где должна была сидеть его жена. Приглашенные поименно, сотрудники мэрии не посмели игнорировать мероприятие. Они занимали свои стулья, перешептываясь и поглядывая в сторону Павлова. Тайком делали фотографии, пересылали знакомым. Мэр криво улыбался: на такую реакцию он и рассчитывал. Когда станет известно, что Яр никуда не пропадала, а в действительности крутит роман с начальством, тогда и первое преступление, в котором его обвиняют, будет выглядеть абсурдным.

   Наслаждаясь своей находчивостью, градоначальник осматривался по сторонам, в надежде увидеть жену. Наконец, заметил Зинаиду Петровну. Она расположилась неподалеку, на площадке районной администрации, за отдельным столом, вместе с любимчиками Бахом и Кузнецовой. Павлов мысленно признал виртуозное умение Фетисова плести интриги, огорченно вздохнул и нарочито укоризненно покачал головой. Зинаида Петровна сделал вид, что ей все равно, она мужа не замечает, и отвернулась.

   Павлов стал смотреть, где сам Фетисов, и кто именно составляет ему компанию. У мэра заныло в груди от зависти, когда он заметил, что Юра со своими девицами находятся за общим столом с губернатором, который, как и следовало ожидать, тоже прибыл не без спутниц.

   На специальных дорожках между площадками появились официантки на роликовых коньках. Одна из них подъехала к мэру и начала сервировать стол по заранее заказанному меню. Павлов мельком оценил необычность деликатесов, но аппетита не было, и он принялся смотреть, что происходит вокруг.

   Крытое пространство размером со стадион было заполнено людьми, которые для создания подходящего настроения смотрели различные телевизионные программы: театральные, музыкальные, спортивные, новостные, даже биржевые сводки! Павлов обратил внимание, что перед Зинаидой Петровной проектор на белом экране перебирает слайды с иллюстрациями из сектантских книг. Павлов рассмеялся при мысли о том, насколько они похожи. У него с лицемерием обстояло так же хорошо, как и у супруги: он смотрел по большому телевизору документальный фильм о православных храмах и монастырях Серпухова.

   Павлов вспомнил о городских священниках и подметил, что предназначенный для городского благочиния столик пуст. От вспышки гнева мэр рявкнул своим феноменальным чихом. Он никогда так сильно не нуждался в благоприятном общественном мнении, как сейчас. Ему следовало любым способом заставить благочинного прийти сюда.

   Вытерев лицо платком, Павлов захотел пить. Он вспомнил, что сидит не в одиночестве, и спросил у Татьяны:

   - Не желаешь ли лимонада? - не дожидаясь ответа, налил девушке, и заставил глотнуть ее из стакана. Пусть все увидят, какие у них отношения! Он заботиться о своей любовнице, а она принимает его ухаживания!

   Воздух в Кубе сотрясла вибрация низкой тональности. Тут же по 'древу жизни' и его пластмассовым ветвям побежали огни. Это означало, что в Серпуховском Кубе, при невероятном количестве народа, начинается служба Власти сатаны, или Силе бесовской.

   Мужчины на площадке неподалеку от Павлова пришли в движение, стали размахивать руками и подняли такой крик, что мэру стало тошно. К счастью, их тут же заглушили звуки гимнов, песен, проповедей, раздавшиеся из громкоговорителей по всему мистическому зданию. Лазерные установки и цветные прожектора, до этого не заметные, неожиданно ударили по глазам, от чего людьми, в этом искусно сотворенном мире из света и звука, овладело гипнотическое состояние. Не в силах понять, что с ним происходит, Павлов, как и все остальные, вскочил, и, блаженно улыбаясь, принялся раскачиваться с воздетыми вверх руками.

   В основании 'древа' погас костер, оставив после себя на поверхности гранитного пола тлеющие угли.

   - Битва пророчиц! Битва пророчиц! - начали скандировать беснующиеся зрители. Речёвка, произносимая тысячами глоток, вылетела за пределы Куба, и человеческая масса у гигантских экранов снаружи ответила одобрительным ревом.

   Всеобщее истерическое волнение в Кубе и вокруг него, казалось, достигло предела, когда с тотемных площадок на пешеходные дорожки спустились и пошли к 'древу' молодые люди, которые добровольно, или в силу обстоятельств, сегодня должны были стать пророчицами. Несчастным полагалась поддержка от 'своего' тотема. Тренер по культуризму на ходу бил учеников по щекам и давал нюхать нашатырь, а Кузнецову и Баха сопровождал известный проповедник в облачении русского батюшки, которого Зинаида Петровна выписала из Германии.

   Распорядители дали в руки Маргарите микрофон. Чтобы она пела, ступая вместе с пророчицами Фетисова и губернатора к месту испытания, курящегося черным удушливым дымом. Желающие будут слушать певицу через наушники, пусть она не сомневается. Безумие окружающих завораживало Маргариту, и тянуло (как она и предполагала) принять участие в 'битве'.