Сертифицированное Чудо

– Итак, полагаю, жизнь с бабулей – тот еще подарок. Получишь его в жизни – и не рад будешь. Только и будешь ее видеть в чужих заботах и чтениях мыслей. Вечные чужие младенцы и хвори.

Пожалуй, Василиса Андревна и не замечала, что моей маме в детстве и юности еще как тоскливо было. Отца не было. И бабуля просто не удосужилась придумать красивую историю. Просто сказала, что полюбила, а он оказался слабаком. Эту историю я из детства хорошо помню из обрывков разговоров и редких маминых слез. Бедная мама. Понятно, что она возненавидела всю эту магию и целительство до глубины души.

– Да-да, и поэтому решила отдать свою жизнь этому бездарю…

Я улыбнулась. Бабушкины реакции были мне уже знакомы до запятой. Мой отец, конечно, не бездарь. А талантливый руководитель и отличный семьянин.

– Еще бы, иметь в заправщиках такую дуреху, как Александру, которая вместо того, чтобы следовать предначертанному, тратит свою энергию на успех… и кого? Мужчины! Тьфу.

Я улыбнулась. Бабушка скептически была настроена к мужскому роду и моему отцу, в частности. Теща и зять, одним словом. Но мама ведь и сама реализована. Она руководит красивым бизнесом.

– Ха-ха. Ты про декор чьей-то жизни?

Да, бабуля, я про магазин для красивой жизни.

– Не смеши меня. Это как пытаться рисовать акварелью для души, когда ты способен возводить города.

Ну, хорошо. Талант свой закопала, принципиально. Видимо, мы все в роду с сильным характером. Но тогда почему со мной-то такие отношения? Не хватало мамы – будь сама идеальной.

– Ну, она ведь и была. Пока из тебя не поперло…

– Что?

– Ну как что? Не пользуясь сама своим даром, она отлично понимает, что тебе достанется с лихвой. И ты вряд ли захочешь или сможешь справиться с этим. В итоге, ты будешь одинока, как твоя бабка. Проживешь жизнь на задворках, копаясь в темноте и свалке человеческих душ. У кого нет проблем, не обращаются к ведьмам. А в тебе сплошной надрыв, сплошные метания и поиски смысла жизни… Она пыталась это сдерживать, каждый раз радуясь, когда ты пыталась просто влюбиться, просто работать и жить обычной жизнью.

– Но я…

– Но ты все всегда портила… Для нее попытки увидеть тебя в рядах обычных людей – способ уберечь тебя от одиночества.

В голове уже звучал не бабушкин голос. Даже не знаю чей. Я заплакала, осознав основные причины моего отъезда из деревни. Мне просто захотелось сказать «люблю» той, которая дала мне жизнь. Мама, пропустив через свои детские переживания свою жизнь, больше всего на свете хотела меня уберечь. Возможно, от самой себя и вопреки логике, а, может, основываясь только на своем опыте. У нее получилось избежать преемственности поколений. (Возможно ли этого вообще избежать, имея двух дочерей?) И я точно знаю, что она любит меня. И хочет, чтобы я была просто обыкновенно счастлива. Обыкновенно. Без надломов, внутренней борьбы, несчастных историй за плечами.

С этими мыслями я въехала в город.

Глава 10

А в городе чувствовался коричный запах рождественских елок. Снежинки, заряженные коммерцией, кружились будто медленнее и театральнее своих копий где-нибудь в глуши, превращая все горизонтальные поверхности в хрустящую ауру праздника. Всего пару месяцев в деревне – и я с восхищением рассматриваю красиво украшенные витрины магазинчиков и светящиеся гирляндами голые деревья. Но самое лучшее, что было в этой городской предновогодней суете, – это то, что я наконец-то осталась наедине с собой. Никто не читал мои мысли. Никто не отделял меня от мира людей взмахом крыла. И наконец-то не пытался открыть мне тайны рода, лишая вкуса жизни. Несомненно, каждый, кто появлялся в моей жизни за последние полгода, хотели мне только добра, но как только я начала слышать себя, мне захотелось остаться в одиночестве.

И вот я стою в городской суете, смотрю по сторонам на жизни людей и понимаю, что мое место – в этой повседневности, наполненной материальными радостями, чьими-то домыслами и радостью встреч. Я нужна здесь для того, чтобы создавать благоприятные поля деятельности. Насладившись вкусом новых мыслей, я, наконец, решила действовать.

* * *

Пару дней спустя я направилась в сторону Поднебесья. Не доехав всего пару домов до жилого комплекса, я припарковала автомобиль у кафе, и на мои обостренные рецепторы тут же обрушился запах кофе и карамели. Очень часто мы здесь перекусывали с Эдом. Тут был неплохой кофе и сносная выпечка. Хотя Эду по большому счету никогда ничего не нравилось, он был абсолютным сторонником домашних стараний на кухне. Я непроизвольно заулыбалась, а потом у меня защемило в груди. И я быстрым шагом направилась в сторону торчащего как олимп здания.

Миновав шлагбаум и консьержа, я очутилась перед тяжелой темной дверью двадцать перового этажа. Сердце колотилось так, будто я преодолела путь на этот этаж пешком, перепрыгивая через ступеньки.

– Неожиданно.