Сэру Филиппу, с любовью

— Не знаю, — проговорил Оливер. Аманда же и вовсе промолчала, лишь пожав плечами.

— Придумайте что-нибудь! Не стойте в воде без движения — вы можете замерз…

— Немедленно выйдите из пруда!!!

Элоиза была так напугана грозным ревом, что, оступившись, свалилась в пруд. Все ее надежды не замочить платье тут же улетучились. Слава Богу, падая, Элоиза успела опереться о дно руками, иначе не избежать бы ей новых травм.

— Сэр Филипп? — удивленно проговорила она, выплевывая воду.

— Немедленно выходите из пруда! — Филипп с разбегу влетел в воду.

— Сэр Филипп, — проговорила Элоиза, поднимаясь на ноги, — зачем… — Голос ее сорвался.

Но Филипп, схватив обоих детей под мышки, уже тащил их к берегу. Элоиза с ужасом наблюдала, как грубо он бросил их на траву.

— Я, кажется, говорил вам, — свирепо прорычал он, — никогда, ни при каких обстоятельствах не подходить к пруду?! Говорил или нет?!

Филипп вдруг замолк, захлебнувшись собственным гневом. Таким Элоиза его еще не видела.

— Но это было в прошлом году, — робко попытался возразить Оливер.

— Разве я брал свои слова назад?

— Нет, но я думал…

— Что ж, ты думал неправильно. Возвращайтесь в дом — вы, оба. Немедленно!

Весь вид Филиппа красноречиво говорил о том, что спорить с ним сейчас бесполезно. Перепуганные насмерть, дети побежали к дому. Филипп неподвижно смотрел им вслед, пока они не скрылись из виду. Лишь тогда он повернулся к Элоизе. Под его взглядом она невольно попятилась.

— Что вы себе позволяете, черт побери? — прорычал он. На какое-то время Элоиза утратила дар речи.

— Мы позволили себе небольшой отдых, — проговорила она, наконец, может быть, с большим вызовом, чем следовало бы. — Что в этом плохого, сэр?

— Я, кажется, ясно сказал, что не хочу, чтобы дети подходили к пруду!

— Мне вы этого не говорили, сэр Филипп.

— Вы сами должны были знать!

— Каким же, по-вашему, образом я должна была об этом узнать, сэр? Я не скрывала от няни, куда мы с детьми собираемся идти и зачем, но она ни словом не обмолвилась о том, что это запрещено вами.

По выражению лица Филиппа Элоиза поняла, что он не может привести ни одного убедительного аргумента в свою пользу, и это особенно злит его. Элоиза еще более укрепилась в своем давнем убеждении, что скорее солнце взойдет с запада или дважды два перестанет равняться четырем, чем кто-нибудь из мужчин хоть раз признает, что был в чем-то не прав.

— Сегодня очень жарко… — начала Элоиза и вдруг осеклась. Хотя она и была абсолютно уверена в своей правоте, спорить с сэром Филиппом было бесполезно.

— Мне хотелось попытаться помириться с детьми, — тем не менее, сказала она. — У меня нет желания все время бояться, что они подобьют мне и второй глаз!

Элоиза сказала это, чтобы заставить Филиппа почувствовать себя виноватым, и, по-видимому, добилась своего — от взгляда ее не укрылось, что щеки Филиппа покрылись краской стыда. Он проворчал себе под нос что-то неразборчивое.

Элоиза ждала, не скажет ли он еще что-нибудь — теперь уже членораздельное. Но Филипп молчал, уставившись на нее, и Элоиза, вздохнув, заговорила сама:

— Сэр Филипп, ради всего святого, объясните мне, что плохого в том, что дети немного отдохнули от уроков?

— А? Что? — вздрогнув, пробормотал он, словно только что очнулся от забытья.

— Я говорю, что плохого в том, что дети искупались?

— А вам не приходило в голову, что вы подвергаете их опасности?

— Опасности? Каким же образом?

Филипп не ответил, он лишь молча смотрел на нее.

— К вашему сведению, — заявила она, — я отлично умею плавать, сэр Филипп!

— Что мне за дело до того, — фыркнул он, — что вы умеете плавать, если мои дети не умеют!

Элоиза заморгала, не веря собственным ушам.

— Смею вас заверить, — проговорила она, — ваши дети — отличные пловцы! Честно говоря, я думала, что вы сами их учили…

— Что? — недоверчиво переспросил он. Элоиза вскинула голову:

— Разве вы не знаете, что ваши дети умеют плавать, сэр?

Филипп похолодел. Ему казалось, что кровь застывает у него в жилах, дыхание замирает в груди, что он превращается в безжизненную статую.

Что могло быть хуже этого? Его дети, оказывается, отлично умеют плавать, а он даже не знает об этом! Какие еще доказательства нужны для подтверждения того, что он никудышный отец! Он не знает о своих детях элементарных вещей!

Настоящий отец должен знать, умеют ли его дети читать и писать, или, скажем, ездить на лошади. И умеют ли они плавать.

— Я… я… — только и смог выдавить из себя Филипп, не зная, что сказать.

— С вами всё в порядке, сэр? — насторожилась Элоиза. Филипп кивнул — или ему только показалось, что он кивнул? Фраза Элоизы словно молотом стучала в его ушах, повторяясь на тысячу ладов: “Разве вы не знаете, что ваши дети умеют плавать?”

Дело было не только в смысле фразы. Дело было в тоне, которым она была произнесена. Помимо искреннего удивления, Филипп уловил в этом тоне еще и некоторое пренебрежение.