Серв-батальон

Семь минут с момента посадки. Пока что ни одно из испытанных ощущений, даже жесткий динамический удар при касании тверди Анкора, не противоречили тем впечатлениям, что получал рассудок в рамках виртуальной реальности, даже напротив, – когда улеглась излишняя нервозность, стало ясно, что реальность во многом не дотягивала до виртуалки, ни по количеству встреченных противников ни по «атмосфере».

Дымный сумрак, голографические экраны, вырисовывающие для пилота картину окружающего, частично отсеянную от помех, ритмичная поступь серв-машины – рутина, – в общем, пока что высадка не впечатляла юного пилота.

По показаниям датчиков посадочный модуль Саймона находится в ста метрах к «югу».

Антон остановил «Фалангера», сканируя окрестности. С короткой дистанции «Аметист» просто обязан обнаружить отсек с замурованной внутри серв-машиной.

Панорама данности, отфильтрованная от дыма и тепловой засветки, медленно перемещалась по секциям голографических экранов, то приобретая контраст, глубину и цвет, то тускнея в зависимости от количества помех, препятствующих нормальной работе сканеров.

Очередная воронка имела форму провала. Несколько тяжелых реактивных снарядов угодили приблизительно в одну точку, взломав и обрушив мощное перекрытие первого подземного уровня. На краю изломанной плоскости, чудом уцелел фрагмент двухэтажной наземной постройки – стена фасада рухнула вниз, обнажая непривычный для взгляда ракурс на внутренние помещения, и вдруг…

Взгляд поймал нечто необычное, послушная мысленному волеизъявлению пилота подсистема тут же приблизила, укрупнила фрагмент заинтересовавшего Антона изображения, но лучше бы ему не видеть…

Обстановка одного из помещений напоминала командный отсек космического корабля или оборудованного в глубине позиций наблюдательного пункта, куда стекалась информация от множества датчиков – пара голографических экранов еще работала, демонстрируя унылые, лишенные растительности пространства и край поднявшегося до небес, медленно закручивающегося спиралью, дымного облака, – явно реальная трансляция, но внимание Антона привлекло иное проявление данности.

Меж работающих голографических экранов под рухнувшим фрагментом межэтажного перекрытия лежали раздавленные люди.

Рассудок помутился. Он видел лицо, забрызганное кровью, искаженное гримасой мгновенной агонии, руки со скрюченными, впившимися в бетон пальцами, оторванную взрывом ногу, и опять лицо… только теперь бледное, бескровное с застывшим выражением крайнего изумления.

Первое ощущение – будто кто-то со всего размаха ударил в голову и грудь – дыхание перехватило, перед глазами вдруг все начало «плыть», оказывается, рассудок четко знал: смерть, с которой он только что случайно встретился, соприкоснулся взглядом, поймав выражение остекленевших глаз мертвеца – не генерация фантомного мира.

Ужас на миг захлестнул рассудок, но затем случилось непредвиденное: что-то щелкнуло в ободе шейного кольца гермошлема, и едва ощутимый укол инъектора с боевым стимулятором вернул ясность рассудку и зрению, словно кто-то невидимый, но крайне жестокий, схватил его за шиворот и ткнул взглядом в экраны – нет, смотри, привыкай, они десять минут назад были живы, питали надежды, строили планы, любили и ненавидели, стремились куда-то, считая, что субъективная, личная Вселенная никогда не погибнет, а их суета имеет смысл и вот – мгновенный удар, секунды агонии и все…

ВСЕ.

Их больше нет.

От осознания не приукрашенной, преподанной жестко и внезапно правды у Верхолина заныло в груди, но система боевой метаболической коррекции строго следила за состоянием пилота – еще один укол в область шеи окончательно привел его в чувство, немного притупил остроту восприятия, сглаживая, нивелируя эмоциональный всплеск.

Нет. Так нельзя… Я хочу чувствовать!

В растерзанные мысли Верхолина, переживавшего личную, субъективную, касающуюся только его драму души и рассудка, внезапно вторгся голос бортовой кибернетической системы:

Антон я могу временно отключить систему боевого поддержания жизни.

Он вздрогнул всем телом.

Ощущать, что в его внезапных, острых, полыхнувших в душе переживаниях участвует еще и искусственный интеллект серв-машины, было до того странно, что Верхолин даже не почувствовал неприязни, лишь запоздалой реакцией пришла досада, – она подслушивала, – но Антон тут же осекся в мыслях – «Одиночка» всегда на связи, но та подготовка, что подразумевалась годами тренировок на симуляторе боевой машины, имитируя полный нейросенсорный контакт с сервосистемами, отчего-то не включала в опыт виртуальных схваток участие в них «второго пилота».

– Не нужно. Я справлюсь. – Верхолин с трудом выдохнул фразу, ощущая нехватку воздуха.

– Я могу прояснить некоторые моменты. – Зазвучал в рубке мягкий женский голос. «Одиночка», подстраиваясь под пилота, перешла на звуковую форму общения.

– Что, например?