Серв-батальон

До рассвета оставалось еще три часа, но где-то далеко, за пределом прямой видимости, разрывая мрак, внезапно вспухло неравномерное, подсвечивающее низкие облака зарево.

Первым ощущением пришло легкое замешательство, но уже пару секунд спустя, когда шестидесятитонного "Фалангера" вдруг опасно покачнуло ударом воздушной волны, всякие предположения отпали сами собой - протянувшись от горизонта до горизонта, стремительно приближаясь к месту посадки штурмовых носителей, катился огненный вал орбитальной бомбардировки.

Антона захлестнул ужас, возродившая было надежда, вновь сменилась отчаяньем.

Он не успевал.

Шквалистый ветер, рвущийся вдоль земли, поднимал клубы пыли и пепла, на голографических мониторах просвечивая сквозь образовавшуюся завесу, стремительно приближалась плотная, всеуничтожающая стена титанических разрывов, порывы ветра и удары взрывных вол набирали силу урагана, штурмовые носители, втянув аппарели, начали опускаться днищем на землю, убирая посадочные опоры, - стартовать они не успевали, да и половина машин батальона все еще оставалась снаружи…

Чудовищные взрывы, оставляющие после себя мертвое, перепаханное на глубину десяти-пятнадцати метров пространство, приближались с немыслимой, не оставляющей шансов на уклонение скоростью.

В такие моменты решения приходят вспышками озарения.

– Всем кто меня слышит! На дне воронки разлом перекрытия! Внизу бункерная зона!

Верхолин едва успел выбросить в эфир несколько коротких фраз, как его машина, двигавшаяся по краю впадины, потеряла стабилизацию, - сыпучие отвалы под ступоходами и хлесткие удары взрывных волн подтолкнули "Фалангера", спровоцировав не то роковой, не то спасительный шаг: серв-машина потеряла равновесие, опрокинулась и, проломив потерявшее прочность перекрытие подземных сооружений, с грохотом обвала канула в недрах бункерной зоны.

Антон потерял сознание, он не видел, внял ли кто-то его последним словам.

Через несколько секунд стена разрывов накрыла последнюю позицию серв-батальона.

* * *

В глубинах бункерной зоны, взрывы, перепахивающие материк, ощущались как дрожь.

Где-то не выдерживали перекрытия, и к равномерным ударам добавлялся грохот обвалов, реже по тоннелям и огромным залам прокатывались взрывные волны, выбивающие мощные ворота, срывающий с креплений стационарные агрегаты, оставляющие после себя лишь коробки стен…

Один из подземных объектов, выстроенный в качестве резервной площадки базирования аэрокосмических истребителей, располагался неподалеку от зоны посадки штурмовых носителей тринадцатого серв-батальона.

Именно сюда, вместе с осыпающимися в разлом тоннами земли, провалилась машина Верхолина, а вместе с ней еще два "Фалангера" сбитые на дно воронки взрывными волнами и угодившие в брешь лопнувшего перекрытия.

Их повалило, присыпало землей, но спасло от окончательного разрушения.

Три человека по воле случая пережили орбитальную бомбардировку.

Саймон Грин, Антон Верхолин и Андрей Тавгалов.

Отзвуки разрывов постепенно стихали, грохот обвалов еще блуждал по подземельям, но все самое страшное уже было позади.

Первым в себя пришел Саймон.

Он долго не мог понять, где оказалась его машина, последним воспоминанием была стена разрывов, несущаяся прямо на него со скоростью атакующего истребителя, затем последовали сокрушительные удары потеря стабилизации и падение…

Бункерная зона…

Под креслом пилот-ложемента с ощутимой вибрацией раскручивались гироскопы аварийной системы самостабилизации, на приборных панелях большинство индикаторов указывало на активацию дублирующих цепей управления, - пока Грин валялся без сознания, его "боевая подруга" успела многое: покореженные, поврежденные сервоприводы были отстрелены вместе с кожухами, на их место выдвинулись дублирующие элементы опорно-двигательного аппарата. Нельзя сказать что кибернетическая система "Фалангера" таким образом избавилась от всех повреждений, но машина вновь получила возможность поддерживать равновесие и двигаться.

Намного хуже дела обстояли с истончившимся бронепокрытием и системами вооружений, но Грин, выслушав мнемонический отчет об отсутствии боеприпасов к ракетным установкам и повреждении накопителей для оборонительных лазеров системы ПРО, отнесся к докладу равнодушно.

Он не желал даже думать о войне.

Мысль о гибели товарищей низводила рассудок до состояния полной прострации, душа выгорела дотла, Саймон перешагнул грань, за которой осталось прошлое, восемнадцать часов почти не прекращающегося боя состарили его, морально и физически.

Он стал кем-то другим.

Даже осунувшееся, похудевшее лицо с пепельно-серым оттенком кожи, казалось принадлежит другому человеку.

Испытывал ли он страх?

Да. Грин панически боялся одного: вот сейчас он включит систему связи и…

Он вздрогнул, когда ему ответили.

Отклик двух "Одиночек" такой разный, словно отвечали сами пилоты, потряс Саймона.

Откликнулись машины Верхолина и Тавгалова, - того самого капитана, что в начале операции командовал подразделением космического десанта.