Сервис с летальным исходом

— Ой, простите, я сразу не понял, не сопоставил. Она работает учительницей музыки и пения в младших классах московской гуманитарной гимназии номер… Забыл номер. Странно, я даже не отреагировал на ее профессию… Квартиру обыскали, гараж тоже, вот только…

— Что?!

— Она проводит свободное время с бригадой “Кордес”.

— Что это еще такое? — простонал следователь.

— Это профессиональные рокеры с ультраправым уклоном, почти все — в возрасте, у них свой клуб с баром и танцплощадкой, свой ангар, где хранятся мотоциклы и другая техника. Попасть в этот ангар просто так, без спецназа, навряд ли удастся, да и со спецназом эти бородатые дяди в заклепках с удовольствием устроят вестерн. Так что ее фургон досмотреть не удалось.

— Учительница пения младших классов проводит свободное время в баре рокеров?!

— Она там личность известная, потому что стреляет отменно.

— Спаси меня господь, — вздохнул Поспелов.

— Давайте определимся, кто есть эта кормилица, бросившаяся в реку, — предложил Петя.

— А, это… — Поспелов открыл папку, ветер сразу же залез холодными невидимыми пальцами в листы, бесцеремонно их потроша. Следователь с трудом достал из бумаг фотографию. — Вот, пожалуйста, утром пришло. Это и есть наша утопленница, Моника Кукулевская, 23 года, не замужем, по паспорту — русская, студентка бутафорского отделения театрального училища, родители проживают за границей, — немцы последние десять лет откармливают для будущих гетто много-много евреев, собирая их отовсюду. Получив немецкое гражданство, ее отец и мать уехали работать в Америку. Дочь осталась русской, ехать к ним жить категорически отказалась, но в гости наведывалась по два раза в год. Ну что, она?

— Похожа, если обрить. — Петя задумчиво повертел фотографию веселой черноволосой девушки с улыбкой-фейерверком и бешеной радостью в глазах.

— Она, — кивнул Поспелов. — И это значит, что быть матерью детей в доме на Московской она никак не может, и в роддоме подтвердили факт ее пребывания там восьмого марта, такие вот дела…

— Только не надо меня убеждать в торжестве случая! — повысил голос Петя. — Что она пошла топиться, нырнула в воду, пошарила по дну, нашла кофр и…

— Дно реки осмотрели? — перебил его Поспелов.

— Вы имеете в виду?..

— Я говорю о том самом месте, где ее достали из воды.

— Кузьма Ильич, это же Ока! Это такое сильное течение, что у нас в ней даже утопленников не ищут, а просто ждут, когда вода сама дотянет их до плотины или к стойкам мостов, и там собирают.

— Кого тут у вас вызывают для осмотра дна реки? Водолазов? Из какого ведомства? Возьми на контроль.

— Слушаюсь, — уныло пробормотал Петя. — А она не может быть Моной и этой женщиной из Подмоклова одновременно?

— Не может. В доме на Московской проживала агент отдела номер пятнадцать ФСБ, принятая туда на службу после заведения на нее уголовного дела в Гданьске. Фактически наши органы спасли ее от скамьи подсудимых и предложили работу. Почему-я пока еще не понял, чем их могла заинтересовать восемнадцатилетняя девушка, усыплявшая стариков в “Скорой помощи”, не знаю.

— Я помню это дело. Были осуждены два врача и юристы какого-то похоронного бюро, кажется…

— Все верно. А Мадлена Кашутка, кстати, дала подробнейшие показания на этих самых врачей. Она-то, невинное дитя, студентка биологического факультета, была совсем ни при чем, ничего не знала, не ведала, если совали шприц в руку, делала укол, говорили — отвернись, отворачивалась, и во всем слушалась старших в бригаде. После процесса переехала жить к матери в Санкт-Петербург и без проблем перевелась в Ленинградский университет.

— Вы не верите, что она ни при чем?

— Это Фундик не верит. Агент пятнадцатого отдела, получивший достойный отпор в доме на Московской, любитель экстремальных видов допроса. Его фамилия Фундик. Он сказал, что ни на одном из трупов не было и намека на уколы. Старикам по пути в больницу не делали уколов. Некоторым делали дома, когда приезжали по вызову. Некоторым ставили капельницы в машине или надевали дыхательный аппарат. Фундик верит врачам и не верит красавице санитарке, подрабатывающей в свободное от учебы время. Он говорит, что пригласил ее на работу в свой отдел… Ты, кстати, помнишь, что это за отдел?

— Отдел по охране свидетелей, — пожал плечами Петя.

— Правильно. Я копнул поглубже, чтобы узнать особенности работы пропавшего Успендрикова, и получил по шаловливой ручонке. Накопал я немного, но было и кое-что интересное. После развала структуры элитная группа диверсионной разведки КГБ была расформирована. Не требовалось больше создавать сложные политические и экономические условия в некоторых развивающихся странах. И как ты думаешь, куда пошла элита этого отдела?

— Судя по вашему предисловию, в отдел охраны свидетелей?

— Точно. Ты когда-нибудь слышал, чтобы у нас свидетеля по громкому делу успешно охраняли или, что еще более невероятно, спасли до суда, дали другое имя и обеспечили достойное новое место жительства?

— Нет, не слышал, не отвлекайтесь. Почему же он ее пригласил?