Серые души

Я похоронил его рядом с тобой. Остран сказал мне, что новорожденные исчезают под землей, как запах на ветру, даже раньше, чем успеваешь это заметить. Сказал мне это, не думая ни о чем плохом. У него был такой вид, будто он восхищается этим.

Я не написал имя на могиле.

Хуже всего то, что даже сегодня у меня нет никаких угрызений совести; я бы сделал это снова и не будучи в том душевном состоянии, в котором был тогда. Я этим не горжусь. Но и не стыжусь тоже. Сделать это меня заставила не боль. Пустота. Пустота, в которой я остался, но в которой хотел оставаться один. А он был бы несчастным малышом, вынужденным жить и расти рядом со мной, чтобы жизнь стала всего лишь пустотой, наполненной одним-единственным вопросом, большой бездонной и очень черной могилой, по краю которой я бы кружил, вечно говоря с тобой, чтобы все мои слова превратились в стену, за которую можно было бы хоть немного уцепиться.

Вчера я потащился к Воровскому мосту. Помнишь? Сколько же лет нам было? Чуть меньше двадцати? Ты надела платье цвета смородины. У меня был подтянутый живот. Мы стояли на мосту и смотрели на реку. Ты мне говорила, что эта река течет, как наша жизнь, смотри, как далеко, смотри, как она красива здесь, меж глинистых берегов, среди кувшинок и длинноволосых водорослей. Я не осмеливался обнять тебя за талию. У меня сводило внутренности, так сильно, что я с трудом дышал. Твои глаза смотрели вдаль. Мои глаза смотрели на твой затылок. Я чувствовал исходивший от тебя аромат гелиотропа и запах реки, весь из свежести и перемолотых трав. Потом ты вдруг повернулась ко мне, улыбнулась и поцеловала. Это было в первый раз. Под мостом текла вода. Мир был ярок, как в прекрасное воскресенье. Время остановилось.

Вчера я долго простоял на Воровском мосту. Река была прежней. Все те же большие кувшинки, длинноволосые водоросли, глинистые берега. И все тот же запах свежести и перемолотых трав, но уже только он один.

Ко мне подошел какой-то мальчуган. Спросил: «На рыб смотришь?» И добавил немного разочарованно: «Их тут полно, но никогда не видно». Я ничего не ответил. Есть столько всего, чего никогда не видишь. Он облокотился о перила рядом со мной, и мы довольно долго стояли там, слушая музыку лягушек и водоворотов. Он и я. Начало и конец. И я ушел. Мальчуган шел за мной какое-то время, потом исчез.

Сегодня все кончено. Я исчерпал свое время, и пустота меня больше не страшит. Быть может, ты думаешь, что я тоже негодяй, не лучше других. Ты права. Конечно, права. Прости меня за все, что я сделал, а особенно за то, чего не сделал.

Надеюсь, скоро ты сможешь судить меня, глядя мне в лицо. Вдруг Бог существует, а вместе с ним – и все такое прочее, вся эта чушь, которой нам забивали голову в детстве? Если это так, тебе будет трудно меня узнать. Ты покинула молодого человека, а найдешь почти старика, потрепанного и израненного. Я знаю, что ты не изменилась, это свойство мертвых.

Недавно я снял со стены карабин Гашантара. Разобрал его, смазал, почистил, снова собрал. Я знал, что закончу сегодня свою историю. Он сейчас у меня под рукой. Снаружи светло и легко. Сегодня понедельник. Утро. Вот. Мне больше нечего сказать. Я все сказал, во всем исповедался. Пора.

Теперь я могу воссоединиться с тобой.