Серые глаза

– Да, но мы же люди, мы чувствительны и тактичны, в отличие от животных, – я почувствовала его близкое присутствие и едва не вскрикнула. – Я думаю, ты должна извиниться, – он сказал это так мягко и по-отечески, что слезы навернулись на глаза, но я нахмурилась и согнала всю тщедушность. Широкая ладонь легла на моё плечо, и я на секунду подумала, что так он меня поддерживает, в какую бы отвратительную ситуацию я ни попала.

Кивнув, я вышла из комнаты и прошла на кухню. Катя продолжала сидеть за столом, её недопитый чай остыл совсем, на поверхности появлялись жирные пятна, ладони подпирали подбородок, куда катились слезы, смывавшие тушь. Не выдержав, я зарыдала и бросилась к ней на шею. От нового всплеска эмоций она удивленно смотрела на меня, но обнимала и гладила по волосам.

– Катя, прости меня, дуру. Ляпнула, не подумала совсем, – пыталась говорить я сквозь слезы, вытирая её и себя мокрыми ладонями.

– Да ладно, чего уж там. Я первая начала, – шепнула она, потеряв голос, хрипя и улыбаясь.

– Какая же ты смешная. Вот только была весела, а уже плачешь, – укорила я её.

– Всё благодаря тебе, – она хихикнула, и новая слеза капнула на колготки. – Да и чего всегда смеяться, иногда и плакать нужно, ведь так?

– Конечно, – кивнула я.

Вскоре они ушли, оставив меня наедине с моими мыслями.

Однако ничто не вернет меня к старой жизни. Но ведь я этого и не хочу. После того, как я встретила его, еще тогда, первого сентября, он толкнул меня, интуитивно я почувствовала его непохожесть на других. И с каждой новой встречей, и с каждым новым взглядом, я понимаю, что совершенно не такой, как все. Хоть он и выглядит как нормальный человек, но внутри он другой, он искренний не только с остальными, но и с собой, он настоящий, он никого не копирует, он – прекрасное человеческое естество, которое потерял каждый из нас. И что больше всего странно: мы все его зарыли глубоко на дно, а он сохранил его.

Н ноября, пятница

В результате мы никуда не поехали, не пошли.

Катя оставила все попытки вывести меня не понятно куда. Она даже перестала пошло шутить, хотя иногда делала колкие заметки ниже пояса, на которые я снисходительно закрывала глаза. Ничего, невозможно все искоренить разом. Хотя её короткие юбки никуда не делись. Шикарные ноги не должны быть спрятаны.

Вчера меня поймала в коридоре Оксана, третьекурсница, которая, так сказать, и ввела меня в этот мир университета. Спрашивала о моих успехах в учебе, справилась о здоровье, похвасталась своими достижениями на эстрадной сцене и пожелала удачи. Да, скоро экзамены.

Дэн уезжает завтра вечером, и мы с Катей идем провожать его. Кажется, пришло его время отдать долг родине. Поздновато, но у каждого по-разному.

Никита купил билеты на поезд. Скоро и он поедет. Оставит меня тут одну. Он обещал писать и звонить. Это, конечно, не заменит его реального присутствия тут, но пусть будет хоть что-нибудь. И я уже сейчас чувствую, как мне будет не хватать его. Несмотря на то что сблизились мы совсем недавно, за этот небольшой промежуток времени я узнала его намного больше и ближе. И ничего он не холодный, и ничего он не закрытый. Просто он был таким, пока я не растопила его ледяные замки своим острым желанием поддержать его. Ведь все же так просто: говоришь близкому, что он всегда может положиться на тебя, что всегда найдет в тебе опору, что непременно будет счастлив несмотря ни на что. Несколько слов, а какое тепло, какая радость. Главное, не изменить этим словам и как можно чаще выражать свою готовность помогать.

Пусть я не самый хороший друг, не самый положительный человек, но всё же я стремлюсь к чистоте своих помыслов и действий. Хочу быть такой же натуральной и правдивой, как Ник. Не только со всеми, но и с собой. Чтобы ни совесть, ни закон не могли упрекнуть меня в чем-либо. Просто хочу жить по своим законам. По законам своей души.

Н ноября, суббота

Сидим на кухне. Пьем чай. Нас заметно поредело на одного человека. Дэн уехал и вернется лишь через год. Это не навсегда, но ощущается, будто мы его не увидим никогда больше. Такой юный, румяный на холодном ветру, с трясущимся пальцами и кривящимися губами. Уезжал вдаль, уносимый стуком поездных колес. Через год мы его не узнаем.

Молчим. К чему что-то говорить? Лишь редкие быстрые взгляды дают знать, как переживаем за него и за самих себя. Вот сейчас мы здесь, а через час – там. И никто не удостоверит, что ты не попадешь под машину, тебя не упекут за что-нибудь, ты не заблудишься в нескольких улицах, а телефон будет противно пищать, прося энергии. Жизнь такая непредсказуемая. И люди таковы же.

29 ноября, суббота