Серые камни

— Вот Архон, — сквозь зубы выругалась лиори. А идея с зельем была хороша…

— Али…

Она подняла голову, и лицо Альвии оказалось в захвате горячих мужских ладоней. Райверн мгновение смотрел на нее и порывисто склонился, прижался к губам. И тут же охнул, когда зубы Перворожденной сомкнулись на его губе. Риор не успел отпрянуть, удар лиори вышел сильным и точным. Кровь полилась из разбитого носа Дин-Кейра.

— Пошел прочь, — отчеканила Альвия.

Райверн размазал тыльной стороной ладони кровь по лицу, криво усмехнулся и отступил на шаг. Дин-Кейр еще мгновение смотрел на взбешенную лиори, затем развернулся и направился к выходу из покоев. Однако остановился, уже взявшись за ручку, и обернулся:

— Мы еще не закончили, Перворожденная, — хрипло произнес он.

— Убирайся!

И он покорился. Альвия мотнула головой:

— Немыслимо!

Затем опомнилась и стремительно приблизилась к дверям. Литы уже обступили риора.

— Не трогать, — приказала лиори. — Проводите высокородного до его покоев. И не трогать, — еще раз добавила Перворожденная и, скрывшись обратно в покоях, с досадой выругалась: — Дери его твари Архона.

Что сейчас чувствовала повелительница Эли-Борга? Негодование? Безусловно. А еще растерянность. Она ожидала, чего угодно, даже защиту на Кейре, только не того, что произошло.

— Что творится в голове этого мерзавца? — изумилась лиори.

Она перевела взгляд на стол, задумчиво посмотрела на кубок и фыркнула. Снадобье еще никогда не подводило Перворожденную, она всегда узнавала от собеседника всё, что ей было нужно. На ее вопросы отвечали четко и правдиво, даже осознавая, что выдают свои тайны. А что за тайну выдал Кейр? Что он всё еще помнит ее? Неужели страсть юности по-прежнему горит в очерствелом сердце предателя?

— Дурость какая! — лиори передернула плечами. После подошла к столу, оперлась ладонями в его поверхность и опустила голову…

«Почему ты так пристально смотришь на меня, Райв? Отвернись».

«Не могу. Мои глаза сами находят тебя и не хотят отпускать».

«Что за дело до меня твоим глазам?».

«Они любуются своей госпожой».

«Разве им есть, чем любоваться? Если они посмотрят вокруг, то увидят много прекрасного».

«Самое прекрасное для них — это ты, Али».

«Если ты будешь смотреть слишком долго, то можешь ослепнуть».

«Тебя я найду, даже если ослепну. Мне станет подсказывать сердце».

«Довольно, Райв!».

«Как прикажет моя госпожа…».

Лиори мотнула головой, избавляясь от ненужных воспоминаний.

— Дурость какая, — повторила она, поднимаясь из-за стола.

Перворожденная прошлась по покоям, зябко обняв себя за плечи. Она ощущала раздражение, смешенное с яростью, которая так и не нашла выхода. Воспоминания о юности всколыхнули в душе лиори черную волну, и единственное, чего ей хотелось сейчас, это схватить меч, ворваться в покои Дин-Кейра и выплеснуть на него свое бешенство.

Альвия остановилась у стены, уперлась ладонями в ее холодную поверхность, закрыла глаза и выдохнула:

— У-уф.

Нужно было успокоиться, взять себя в руки. Она не может убить посланца Тайрада и развязать тому руки для новой бойни. Эли-Харт не упустит такой шанс, ни за что не упустит. В глазах остальных соседей он будет прав, и тогда легко найдет союзников, которые поддержат любые его требования. Нет-нет. Надо взять себя в руки. Прямо сейчас. Отвлечься, переключиться на что-нибудь другое…

«Кто первым познал твою страсть? Дин-Таль?», — всплыл в голове вопрос Райверна. Альвия криво усмехнулась и покачала головой. Она оттолкнулась от стены и устремила слепой взгляд перед собой. Нет, Тиен не был первым. Тот, кому лиори позволила первому познать ее тело, оказался ошибкой. Глупой и досадной ошибкой, и Перворожденная исправила ее, как только осознала…

— Запомни, дочь, любовь и счастье — не те чувства, о которых должен мечтать правитель.

Лиор похлопал своего коня по лоснящейся шее и посмотрел на Альвию, ехавшую рядом.

— Но ведь вы любите мою матушку, отец, — возразила девушка. — Почему же мне говорите о том, что чувства правителю непозволительны?

Отец усмехнулся.