Серые камни

Райверн и Альвия поняли дайр-има. Что на земле, что под землей житии так, как привыкли. И перемены стали бы разрушительны и неприемлемы обоими народами. Впрочем, никто из собеседников не собирался спорить и уверять в истинности собственных устоев. Все было так, как должно быть. Такова жизнь и ее законы.

У дома их ожидала коляска, присланная конгуром. Карет в Дайраире не было. К чему прятаться в коробке, если с неба не идет дождь, не завывают ледяные ветра, не кружит снег и град не обрушится на головы? Движение воздуха, конечно, ощущалось, но оно было теплым, приятном и ласковым. Потому в ходу были коляски на двух колесах. Низкие, чаще всего на два места. Возница обычно сидел на спине скилла, управляя ездовым ящером. Золотую коляску конгура везли четыре скилла, и на спине каждого сидел всадник в уже хорошо знакомых одеждах темно-бордового цвета. На головах их были надеты подобия шлемов, закрывавших лишь затылок и вески. На спинах расцветал золотой цветок пламени — знак Дома Аорис, дома конгура.

Дайр-имы не использовали слово род, в их языке даже не было такого слова, и только на языке чужаков они употребляли его, общаясь с жителями верхнего мира. Все, что было соотносимо с родом и родной кровью заключалось в слове — дом. Это понятие было намного шире, чем жилище, и смысл, который в него вкладывали обитатели Дайраира, казался чем-то незыблемым, как вечные скалы. Вошедший в Дом брался под защиту, будь то родственник или прислужник, ведущий коляску великого конгура. Потому золотое пламя означало не службу, но принадлежность и единство с Домом Аорис.

Все это было настолько занимательно, что Альвия порой становилась вновь похожа на ту девочку, что внимала отцу и наставникам, широко распахнув глаза. И в этом они с Райверном, таким же жадным до новых открытий и знаний, как и лиори, были словно отражения друг друга. И чем больше проходило времени, чем ближе они становились, тем сильней казалось, будто между Перворожденной и риором есть незримые весы, не позволявшие перевесить ни в одну, ни в другую сторону. Живость Кейра уравновешивала строгость Альвии. Его горячность, ее рассудительностью. Не было внутренней борьбы, не было желания главенства ни с одной стороны, как будто в этом единении сошлись равноценные половинки единого целого. Потому скорая разлука казалась подобна трагедии не просто двух сердец, но целой сущности, получившей жизни в эти несколько дней.

И сейчас, когда они сели в коляску, их пальцы вновь переплелись, и это было таким естественным и само собой разумеющимся, что ни Альвия, ни Райверн даже не заметили, как взялись за руки. Посланник конгура забрался в седло своего скилла, и возницы пустили своих ящеров вперед, мягко сдвинув коляску с места.

— Как любопытно, — заметила Перворожденная.

— Что? — риор посмотрел на нее.

— Их движения, — Альвия кивнула на седоков. — Они так слаженно управляют своими скиллами, словно возница обычной упряжкой лошадей. Разница лишь в том, что он правит всей упряжкой разом, а дайр-имы только своим ящером. Но никто ни разу не запоздал, не поторопился.

— Будто единый разум, — улыбнулся Кейр.

— Верно, — кивнула она. — Наверное, я не устану удивляться этому народу.

— Я знаю их несколько лет, но каждая новая встреча полна открытий, — ответил Райверн.

— Немного жаль покидать этот мир, — созналась лиори. — Но я уже начинаю скучать по настоящему солнцу и по свежему ветру. Даже по дождю. Наверное, я не смогла бы прожить здесь долго, несмотря на все красоты Дайраира.

— Да, не хватает разнообразия и сочности красок, — кивнул изгнанник. — И все-таки для меня Дайраир навечно останется городом счастья.

Он замолчал и отвернулся. Альвия опустила голову на плечо риору и закрыла глаза. Она была с ним согласна и сама не смогла бы подобрать определения лучше для Дайраира. Город счастья…

— Ого, — Райверн отвлек себя и Альвию от печальных мыслей. — Смотри, уже дворец виден. Как быстро доехали.

Лиори взглянула на знакомые очертания, будто затянутые голубоватой дымкой, и согласно кивнула. Доехали и вправду быстро. Теперь можно было по достоинству оценить объединенную скорость четырех скиллов, хотя и один бегал так быстро, что порой начинала кружиться голова. Однако надобности в такой спешной езде не было, Тропы и без того сильно сокращали время и расстояния.

Дворец с каждым мгновением становился все ближе, вот уже дымка обрела очертания остроконечных башен, похожих на поблескивавшие сталагмиты. А еще спустя миг голубое сияние мха, оплетавшего камни, прорезали золотистые всполохи огня, скрытого в недрах земли, но его сила, питавшая конгура, пробегалась по стенам дворца яркими молниями-змейками. Завораживающее и небывалое зрелище, увидев которое всего раз, уже невозможно было забыть. Внутри дворец был украшен более привычно, но вот это внешнее неестественное великолепие оставляло яркое впечатление.