Серые кардиналы советской эпохи

Прадед Ленина — Моше Ицкович Бланк — родился ориентировочно в 1763 году. Первое упоминание о нем есть в ревизии 1795 года, где среди мещан города Староконстантинова Волынской губернии под номером 394 записан Мойшка Бланк. В середине 1920‐х архивист Юлиан Оксман, занимавшийся по заданию директора Ленинской библиотеки Невского изучением родословной вождя мирового пролетариата, обнаружил прошение одной из еврейских общин Минской губернии, относящееся к началу XIX века, об освобождении от подати мальчика, являвшегося «незаконным сыном крупного минского чиновника», которому община платить за него не должна.

Фамилия мальчика была Бланк. Невский повез этот документ к Каменеву, а тот к Бухарину. Каменев сказал: «Я всегда так думал». Но Бухарин ответил: «Что вы думаете — не важно, а вот что будем делать?» С Оксмана взяли слово о неразглашение факта этой находки. С тех пор этого документа никто не видел.

Итак, Моше Бланк появился в Староконстантинове, будучи уже взрослым, и в 1793 году женился на местной 29‐летней девице Марьям (Марем) Фроимович. Из последующих ревизий следует, что он читал как по-еврейски, так и по-русски, имел собственный дом, занимался торговлей и у местечка Рогачево им было арендовано 5 моргов (около 3 га) земли, которые засевались цикорием. В 1794 году у него родился сын Аба (Абель), а в 1799‐м сын Сруль (Израиль).

Вероятно, у Моше Ицковича не сложились отношения с местной еврейской общиной. Он был «человеком, который не хотел или не умел находить общий язык со своими соплеменниками». Община его возненавидела, и после того как в 1808 году от пожара, а возможно и поджога, дом Бланка сгорел, семья переехала в Житомир.

Спустя много лет, в сентябре 1846 года, Моше Бланк написал письмо императору Николаю I, что уже «40 лет назад» он «отрекся от Евреев», но из-за «чрезмерно набожной жены», скончавшейся в 1834‐м, принял христианство и получил имя Дмитрия 1 января 1835 года. Поэтому, сохраняя неприязнь к своим соплеменникам, Дмитрий (Моше) Бланк предлагал: в целях ассимиляции евреев запретить им ношение национальной одежды, а главное — обязать их молиться в синагогах за российского императора и императорскую фамилию.

Письмо доложили Николаю I, и он полностью согласился с предложениями «крещеного еврея Бланка», в результате в 1850‐м евреям запретили ношение национальной одежды, а в 1854‐м ввели соответствующий текст молитвы.

Такую же неприязнь к своему народу проявлял только другой крещеный еврей — основатель и руководитель Московского союза русского народа Грингмут. Об этом свидетельствовало и то, что оба его сына, Абель и Израиль, тоже умели читать по-русски, а когда в 1816 году в Житомире открылось уездное училище, они были зачислены туда и успешно его окончили.

Для верующих евреев это было кощунство. Принадлежность к иудейскому вероисповеданию обрекала их на прозябание в границах черты оседлости. Но в 1820 году в Житомир прибыл в командировку правитель дел Еврейского комитета, сенатор и поэт Дмитрий Баранов. Бланку удалось встретиться с ним, и он попросил сенатора оказать содействие сыновьям при поступлении в Медико-хирургическую академию в Петербурге. Это круто изменило судьбы молодых людей.

Баранов евреям не симпатизировал, но редкое обращение двух «заблудших душ» в христианство было делом благим, и он согласился. Братья отправились в столицу и подали прошение на имя митрополита Новгородского, Санкт-Петербургского, Эстляндского и Финляндского Михаила. Ходатайство удовлетворили, и 25 мая 1820 года священник церкви Преподобного Сампсония Странноприимца в Санкт-Петербурге Федор Барсов братьев «крещением просветил».

Абель стал Дмитрием Дмитриевичем, а Израиль — Александром Дмитриевичем. А 31 июля 1820 года по указанию министра просвещения князя Александра Николаевича Голицына братьев определили «воспитанниками Медико-хирургической академии», которую они окончили в 1824 году с ученым званием лекарей 2‐го отделения и презентом в виде карманного набора хирургических инструментов.

Дмитрий Бланк остался в столице полицейским врачом, а Александр в 1824 года начал службу в городе Поречье Смоленской губернии уездным врачом, но в октябре 1825 года вернулся в Петербург и был зачислен, как и его брат, врачом в штат полиции. В 1828 году его произвели в штаб-лекари.

У своего благодетеля — сенатора Баранова, где собирался «просвещенный Петербург», Александр познакомился с братьями Грошопфами. Их отец — прибалтийский немец Иван Федорович Готлиб (Грошопф) — был губернским секретарем Государственной юстиц-коллегии лифляндских, эстляндских и финляндских дел.

Его супруга Анна Карловна Эстедт была шведкой и лютеранкой. У них было восемь детей: три сына — Иоганн, служивший в армии, Карл — вице-директор департамента внешней торговли Министерства финансов, и Густав — заведующий рижской таможней, и пять дочерей — Александра, Анна, Екатерина, Каролина и младшая Амалия. И штаб-лекарь Бланк сделал предложение Анне Ивановне.