Серые кардиналы советской эпохи

Значит, прав был Флобер, сказавший, что «в каждом революционере прячется жандарм». Сидя в Орловском централе, Дзержинский признался: «Я почел бы за величайшую честь для себя быть жандармом революции». Став главой госбезопасности, он посчитал, что у него нет оснований быть снисходительным к тем, кто держал его и других революционеров на каторге.

В годы Гражданской войны это было оправданно, но он сделал и следующий шаг: в этой борьбе не на жизнь, а на смерть он уже не считал себя связанным нормами морали.

22 ноября 1917 года глава советского правительства Ленин подписал декрет № 1, который отменял все старые законы и разгонял старый суд, судебных следователей, прокурорский надзор и адвокатуру. Нарком просвещения Луначарский констатировал: «Законы Конституции не распространяются на ЦК». Большевики учредили революционные трибуналы, которые руководствовались революционным чутьем и социалистическим правосознанием.

В написанном Стучкой «Руководстве для устройства революционных трибуналов» говорилось: «Трибуналы свободны в выборе средств и мер борьбы с нарушителями революционного порядка». Можно снова заметить, что в годы Гражданской войны это было закономерно. Поэтому ВЧК превратилась в инструмент тотального контроля и подавления. Беспощадность поощрялась и оправдывалась. За либерализм могли сурово наказать, а за излишнее рвение слегка пожурить.

Потом и Сталин упрекал очередного руководителя органов:

— Ты что, белоручкой хочешь быть? Не выйдет. Забыл, что Ленин дал указание расстрелять Каплан? Хотите быть более гуманными, чем был Ленин? А Дзержинский приказал выбросить в окно Савинкова. У Дзержинского были для этой цели специальные люди — латыши, которые выполняли такие поручения. Дзержинский — не чета вам, но он не избегал черновой работы, а вы, как официанты, в белых перчатках работаете. Если хотите быть чекистами, снимайте перчатки…

Созданная Дзержинским машина его последователями была доведена почти до совершенства. Она уничтожала и своих создателей. Воспитанники Железного Феликса передавали традиции из поколения в поколение.

Но Сталин Дзержинского не любил. Казалось, что Дзержинский так же мало годится в вожди, как и Сталин, но что-то сблизило двух этих людей, таких разных по темпераменту и этническому происхождению. Дзержинского и Сталина, как многих образованных поляков и грузин, влекло друг к другу. Грузины учились или отбывали ссылку в Польше, где находили такое сочувствие и понимание, которого не нашли бы ни в Москве, ни в Петербурге.

У поляков и грузин были общие традиции и ценности — культ чести и рыцарства, любовь к красноречию, гордость своим потерянным средневековым величием. Они верили, что являются избранниками Божьими и защищают христианскую веру и культуру против восточных варваров. Оба избегали громких выступлений и теоретических дискуссий. Они не завершили своего образования и говорили по-русски с акцентом, но писали стихи на своих национальных языках.

Сталин и Дзержинский проявляли отвращение к русским завоевателям и ненависть ко всем власть имущим. Дзержинский признался: «Я мечтал о шапке-невидимке и об уничтожении всех москалей», поэтому до середины 1930‐х годов в ЧК и ОГПУ русские составляли меньшинство.

Однако Дзержинский был фанатичным, но пугливым большевиком, поэтому не мог не поддерживать Сталина. Дзержинский был похож на Сталина немигающим пронзительным взором и хотел знать малейшей подробности, которые его волновали больше, чем экономическая разруха и финансовый крах Советского Союза в 1923 году.

Когда Сталин при поддержке Дзержинского вступил в борьбу с Троцким, который защищал бывших царских офицеров на службе в Красной армии, он заставил Дзержинского освободить бывших царских офицеров из тюрьмы для службы в Красной армии с предупреждением, что в случае дезертирства их жены и дети будут расстреляны.

Рассорившись с Троцким, Дзержинский примкнул к Сталину, но в октябре 1918 года Троцкий пресек вмешательство Сталина в дела Красной армии. Сталин послал жалобу Ленину: «Прошу своевременно, пока не поздно, унять Троцкого и поставить его в рамки, ибо боюсь, что сумасбродные приказы Троцкого, если они будут повторяться… внесут разлад между армией и командным составом».

Но чем больше Троцкий издевался над Дзержинским, тем теснее он привязывался к Сталину. Поэтому после смерти Ленина Дзержинский охотно способствовал политическому обезвреживанию Троцкого. После смерти Ленина Сталину нужно была новая ЧК, которая могла преследовать его противников в партии, поэтому он считал единственным недостатком Дзержинского его щепетильность в борьбе с врагами Сталина внутри партии.

Для этого он подобрал более ловких и находчивых, но менее принципиальных заместителей Дзержинского в ВЧК, а затем в ГПУ — Вячеслава Менжинского и Генриха Ягоду. У Дзержинского и ЧК были свои, не менее веские, причины не терпеть несогласия — ЧК нужны были новые задачи, иначе был риск, что её разгонят.