Серые кардиналы

Согласно первому, банкир должен был перевести ликвидные фонды, находящиеся на его счету, в нейтральный Франкфурт. Согласно второму, Блейхредер срочно выслал Бисмарку крупную сумму наличными (тысячу талеров), что было ненамного меньше его министерского месячного содержания – и непременно золотом. Было специально оговорено, что требуется 50 фридрихдоров (старой прусской чеканки), 50 французских наполеондоров и 50 австрийских дукатов, всего примерно на 850 талеров, а остаток суммы – серебром. Из этого с полной очевидностью вытекало, что граф фон Бисмарк в случае беды думал не о героической гибели на поле боя, а о бегстве. Скорее всего куда-нибудь за границу.

Бисмарк вспоминал впоследствии, что июнь 1866 г. был для него временем «между троном и виселицей». Надо сказать, что, если слово «трон» было, так сказать, фигурой речи, то вот «виселицу» нужно было понимать не фигурально.

Бисмарк буквально сконструировал войну с Австрией, просто «продавил» этот проект, не столько логическими аргументами, сколько силой своей личности и авторитетом. Против него был и парламент, и едва ли не все население Пруссии, и все королевское семейство, кроме разве что самого короля, который колебался, но, как всегда, уступил своему министру.

Таким образом, вся ответственность за австрийскую войну ложилась на Бисмарка. В случае неудачи он, несомненно, был бы уволен и после этого мог ожидать суда, а потом действительно – чего угодно: заключения, конфискаций, изгнания или даже казни.

Оставалось ждать результатов военной кампании. В распоряжения генералов Бисмарк не вмешивался – мешать специалистам делать свое дело в Пруссии было не в обычае. Генералы свое дело знали. План австрийской кампании, разработанный Мольтке, оказался истинным шедевром. Мобилизация сработала как часы – полки формировались на местах и сливались в дивизии в центрах своих военных округов, без долгих маршей и лишних перевозок.

Одна из четырех прусских армий вошла в Ганновер. Сопротивление быстро развалилось – с точки зрения военной подготовки прусские войска были ганноверским не чета. В результате уже на 5-й день войны прусские войска вторглись в Богемию. Операции австрийской стороны были далеко не так удачны.

В результате «итальянский гамбит» Бисмарка принес неожиданные и значительные дивиденды. Пруссия победила, и ее победа превосходила самые смелые ее ожидания. Однако на следующий день в ставке прусской армии разыгралось «сражение», вызвавшее, пожалуй, не меньший накал страстей. Обсуждался вопрос: а что же следует делать дальше?

Мнения совета разделились. Генералы требовали продолжения похода – дорога на Вену была открыта. Король был совершенно согласен со своими военными экспертами. Поддержку выразил даже кронпринц Фридрих, прекрасный генерал, но человек обычно миролюбивый. Против этого предложения выступил только один человек – политический глава «военной» партии, непоколебимый милитарист, человек, который организовал саму эту войну – граф Отто фон Бисмарк. Он настаивал на немедленном заключении мира и предлагал дать Австрии самые щедрые условия, лишь бы она на мир согласилась.

Хельмут фон Мольтке, стяжавший себе в эти дни военную славу, человек стоического темперамента, несмотря на свой стоицизм был вне себя – у него собирались украсть победу! Аргумент Бисмарка о возможном выступлении Франции он отклонил, сказав просто: «Мы их разобьем». И теперь, после Кёнигграца, в его устах это не звучало похвальбой.

Друг и единомышленник Бисмарка, его политический союзник, которому Бисмарк был обязан своим назначением на пост главы правительства Пруссии, генерал Альбрехт фон Роон просто потерял дар речи. Он привык к неожиданным выходкам своего бывшего протеже, но это переходило все границы разумного.

Что за помешательство накатило на министра-президента? Зачем выпускать из рук разгромленного и побежденного врага? Совершенно такой же была реакция короля Вильгельма – он потребовал продолжения похода, вплоть до победного парада по улицам Вены. Если генералов Бисмарк мог игнорировать, то в споре с королем нельзя было поставить точку, попросту «отдав ясные распоряжения».

Надо сказать, что вообще-то к 1866 г. у короля и его главного министра сложились определенные деловые отношения. Их, пожалуй, лучше всего мог бы проиллюстрировать эпизод, случившийся как раз совсем незадолго до рассматриваемых событий, во время австро-прусской войны.

Король Вильгельм со свитой выехал на холмик, прямо под артиллерийский огонь противника. Свитские генералы просили его отъехать и «не рисковать драгоценной жизнью монарха». Король, «первый солдат Пруссии», уперся – мысль укрыться была ему невыносима: он обязан подвергать себя такому же риску, как и простые солдаты.