Серые пчелы

И он остался. Галя свет везде погасила и так ему легко получилось раздеться и в кровать лечь, что он сам удивился. И еще больше удивился, когда горячее ее тепло рядом кожей ощутил.

«Ну не зря ж она», – подумал он, к ней лицом в кровати поворачиваясь.

Ее руки на плечи Сергеича легли и потянули его к ней, почти забросили-задвинули его наверх, на ее горячее тело. И так это послушно у него получилось, что мысли он свои оставил, отдавшись ее желаниям, которые мог с удивительной легкостью прочитать и в движениях ее, и в прикасаниях.

А потом сошла с них любовная энергия. Закончилась. Просто жарко ему стало и, когда Галина ладонь легла настойчиво на его левый бок, сдвинул он себя вниз, на простыню. Рядом лег, нежно ладонь свою правую на ее животе оставив.

А проснувшись в темноте через несколько часов, обеспокоенно и осторожно слез с кровати и из спальни на цыпочках вышел, в гостиной телефон с пола поднял и время посмотрел. Половина пятого. Задумался Сергеич об оставленных без присмотра пчелах. Именно о них, а не о прицепе или вещах, которые намного легче было бы украсть, чем пчел. Но его в этот момент только беспокойство о пчелах охватило, потому что без них смысл его жизни и даже смысл самого отъезда из Малой Староградовки терялся. Смысл пропадал и оставлял его как бы в бессмысленном состоянии. И состояние это, хоть он в нем еще прежде не бывал, а уже даже воображаемо пугало. Оделся Сергеич в гостиной, перенеся туда свои брюки, рубашку со свитером и носки. Обулся в коридоре. В карман куртки заряженный телефон с зарядкой сунул и, зажав в руке ключи от машины, покинул гостеприимный дом, аккуратно за собою дверь закрыв.

36

Проснулся он в палатке от холода. Рука полезла вниз искать съехавшее одеяло, а наткнулась на карман куртки. Спал он, оказывается, одетый, и не в спальном мешке, а на нем. Еще глаза не открыл, а рука в карман куртки залезла и остановилась, когда пальцы мобильник теплый обняли, словно согреться хотели.

Выбрался Сергеич из палатки и к машине: дверцу проверить. Открытой оказалась. Закрыл. Только потом к ульям обернулся и в этот момент возник вокруг звуковой мир, словно кто-то сверху ему слух, ранее на ночь выключенный, снова включил. Зажужжал этот мир вокруг тонко и ненавязчиво. И совпало это жужжание с движением пчел, с летков взлетающих легко и почти невесомо. Привычно выделил пасечник взглядом одну пчелку и проследил, как она поднялась на полметра от летка и дальше по прямой линии в сторону поля полетела.

Успокоился Сергеич. Костер разжег. В чайник воды налил. Повесил его на крюк, с треноги свисающий. О Гале задумался. Вечер прошлый вспомнил, борщ ароматный с крупной фасолью, косточки телячьи с мясом нежным, весточку от Петра с самым важным словом – «Жив».

А потом осторожно, словно его мысли кто-то подслушивать-подглядывать мог, вспомнил, как в ее спальне раздевался, как в кровать мягкую лег, вспомнил жар ее тела и силу ее рук. И, конечно, бегство свое вспомнил. Хотя слово «бегство» сразу будто зачеркнул в той мысли. Зачеркнуть-то зачеркнул, а заменить другим словом не смог, не нашел другого слова. И пропустил, да и дальнейшую мысль в другую сторону повел, обрадовавшись, что может думать так, как хочет, а не поддаваться на подсказки внутренние. И стал Сергеич думать о том, что Галя обидеться могла, ведь не по-взрослому это как-то: из постели с женщиной так тихо, не попрощавшись, уходить.

– Извиниться надо, – решил он. – Я же почему ушел? Потому, что за пчел испугался. Собаки у меня сторожевой нет, оставлять вещи и ульи не на кого… Поймет она.

И она действительно поняла. Он приехал к двенадцати, взял ей баночку меда и три церковных свечи в подарок – больше ему дарить было нечего. Прямо в магазине, пока покупателей не было, объяснил скомкано, но Галя понимающей улыбкой остановила и успокоила его.

– Поди поешь, там еще борщ остался! Я сейчас тоже подойду! – протянула она ему ключ. – И вот, возьми еще. Отрежь себе кусок, а остальное в холодильник на кухне спрячь!

Взял он и ключ, и колбасы копченой палку. И потопал к ее дому.

Навстречу мужик знакомый встретился. Удивился Сергеич ощущению «знакомости» лица его, но память мгновенно подсказала, где он его видел: был это один из тех двоих, которые помочь ему отказались.

Кивнул мужику на ходу. Тот тоже кивнул, не сбавляя шага.

Дом Гали в этот раз теплее Сергеич показался. Разулся, он куртку снял и сразу на кухню с колбасой. Открутил вентиль на баллоне с газом, одну конфорку зажег. Из холодильника вчерашнюю кастрюлю с борщом достал. Поставил греться.

Галя появилась минут через десять.

Сели они обедать по-домашнему, будто бы и не в гостях он был. Без водки.

– Там у тебя все в порядке? – спросила деловито.

Кивнул Сергеич. Дожевал мяса кусочек.

– Вода закончилась, мне бы канистру набрать.

– Так набирай.

– Канистра в машине.

– Ну подъедешь под калитку, чтобы не носить тяжести зря.

Потом пили чай. Сергеич к чаю себе на хлеб толстый слой масла намазал. Словно не наелся.

– А отсюда ты куда? – спросила вдруг Галя.

– Когда? Осенью? – уточнил он, и, не дожидаясь ответа, сказал: – Домой.