Серые пчелы

Утомившись от воображаемого присутствия Пашки, забыл о нем пчеловод и «перетянул» сюда, к виноградникам, жену свою Виталину и дочку. И вообразил, как они осматриваются по одинаково красивым сторонам. Виталина наверняка тоже что-нибудь достойное критики увидела бы, а вот дочь – совсем не в маму, – она наоборот: затанцевала бы от счастья, что в таком месте оказалась. Она впечатлительная, и если мама не подсказывает ей, как себя вести, то по ее лицу сразу все ее чувства и мысли прочитать можно! И вдруг, к этой собравшейся у Сергеича в воображении компании, которая раньше его семьей считалась, вышла из-за ближайшего дерева-клена Галина из магазинчика «У Нади». Смотрела на собравшихся и на самого Сергеича задумчиво, и лицо ее ни радости, ни спокойствия счастливого не выражало. Озабочена она была чем-то. И поэтому ощутил Сергеич беспокойство. Захотелось узнать: почему это она в таком настроении? Что с ней? Но при жене и дочери неудобно ему было с Галиной разговаривать.

А тут еще неожиданно мобильный в кармане зазвенел. Вытащил его Сергеич, на экран глянул и остолбенел – Галина звонила. Словно почувствовала на расстоянии, что он о ней думает.

– Да! Алло! Здравствуй! – выпалил Сергеич будто одним словом.

– Здравствуй, Сережа! Где ты?

– В Крыму, в Куйбышево. Это у Бахчисарая.

– Знаешь, почему звоню? Валик ослеп! У него и до этого один глаз не видел из-за контузии.

– Какой Валик? – не понял Сергеич.

– Ну тот, которого твоя пчела в глаз ужалила! Тот, что «жигуль» твой разбил.

– А-а, – протянул пчеловод. – И что?

– Я просто подумала, что лучше тебе сюда не возвращаться…

– Да я и… – начал было Сергеич, да осекся. Хотел ведь сказать, что он и не собирался, но подумал, что получилось бы, что он к ней возвращаться не собирается.

– А там красиво? – спросила Галина, не дождавшись от него новых слов.

Взгляд Сергеича опять ушел вниз на поселок, на кипарисы, на крыши домов.

– Да, очень! И солнце такое жаркое!

– А пчелы? – поинтересовалась она.

– Пчелам тоже нравится! Жужжат! Ты приезжай! Оно, конечно, в палатке не так удобно… Но здесь хорошо, мирно!

– У нас тут тоже хорошо и мирно, – ответила Галина, и голос ее стал еще теплее. – Раньше сентября меня хозяин в отпуск не отпустит, а в сентябре картошку копать надо, помидоры закатывать… Но я бы на недельку приехала, – последние слова она произнесла мечтательно, как маленькая девочка.

– Ну ты тогда планируй! – поддержал мечту Галины Сергеич.

47

Уже в третий раз оказался Сергеич в доме у Ахтема. Точнее, у Айсылу, его жены. В третий раз, совершенно неожиданно приехал за ним на голубой «ниве» отца Бекир, двадцатилетний сын Ахтема и Айсылу, и сообщил, что мама ждет его на ужин. И ничего не оставалось Сергеичу, как садиться в машину и ехать. Две недели назад, когда оказался он в их доме впервые, чувство неловкости не оставляло его до возвращения в свою палатку. И причиной этого чувства было, наверное, отсутствие самого хозяина, хотя об Ахтеме за столом ни разу не вспомнили. Но ведь и ели тогда, в первый раз, почти молча. Айсылу только двумя словами пояснила гостю, что такое янтык и имам-баилды. Неловкость еще, должно быть, возникла от того, что никаких расспросов о себе и о своей жизни Сергеич от хозяйки дома не услышал, хотя и ожидал и даже, трясясь в съезжавшей вниз, в поселок, «ниве», обдумывал, о чем он мог и хотел рассказать, а о чем говорить не хотел. Ну а сын Бекир и дочь Айше за столом вежливо молчали, говорила только мать, но говорила о хозяйстве, о соседях. О том, что Бекир обязательно отвезет Сергеича на море, в Качу, где дачи севастопольцев красиво нависают со скалы над морем и куда самая короткая дорога, и где людей поменьше, чем на других пляжах, хотя и в других приморских поселках теперь отдыхающих негусто.

Про Черное море Айсылу говорила уже не раз и голос ее начинал при этом звенеть странно и нежно. Упомянула она, что и сама хотела бы к морю, но никак не получается. А в другой раз призналась, что уже лет пять не была на море, хотя Ахтем предлагал и возил на машине в Качу своих друзей из Питера. Друзья приезжали года четыре назад, останавливались на турбазе. Ходили в горы. Привезли из Питера большую коробку рахат-лукума, с ней в гости и пришли, из-за чего много смеху было. Просто рахат-лукум у них в Питере на каждом шагу продается, в каждом магазине. Они и не подумали, что вести восточные сладости с севера на юг, да еще и крымским татарам, может кому-то смешным показаться.

Вот и в этот раз, как только Айсылу о море вспомнила, Бекир решительно кивнул.

– Поедем скоро, лучше после выходных! – пообещал. – И ты поедешь с нами, а Айше дома останется, на хозяйстве.

И тут Сергеич при слове «хозяйство» ожил. Голову поднял.

– А вы когда мед гнать собираетесь? Не пора? – спросил Бекира.

– На днях буду, – признался он. – Можем и ваш выгнать.

– Да, было бы хорошо, – закивал пчеловод. – Только у меня банок нет.

– У нас много, – махнул рукой Бекир.

– А вы что с медом делаете? Тут продаете? – продолжил волнующую его тему Сергеич.