Серые пятна истории

Фету до смерти надоела скучная гарнизонная жизнь с ежедневными пьянками, дискотеками под радиолу в Доме офицеров, одними и теми же потными некрасивыми женщинами. Он мечтал попасть в Париж или Вену, пить настоящее шампанское, а не местную сивуху с мыльной пеной, общаться на иностранном языке с дамами высшего света, которые разглядели бы в нём не только толстый живот и кошелёк, но и не менее мощный интеллект…

А Тютчеву наоборот хотелось спуститься с сияющих дипломатических вершин, оказаться где-нибудь в глухой деревне, где можно вволю выпить родного русского самогона, покувыркаться с глупыми деревенскими девками на сеновале и смачно поматериться на окружающих, не опасаясь международных осложнений.

Но проклятый царизм очень мешал осуществлению их несбыточных мечтаний. На то он и был царизмом, чтобы мешать всему прогрессивному. Наши несчастные поэты даже периодически созванивались и часами беседовали о своей тяжёлой доле, несмотря на постоянно растущие тарифы за международные телефонные разговоры. Излив душу, они каждый раз в конце разговора обещали друг другу исполнить самые заветные желания приятеля, и ни разу друг друга не обманули.

Фет тотчас собирался и шёл на сеновал кувыркаться с девками и смачно матерился на однополчан, а Тютчев с отвращением открывал новую бутылку шампанского и шёл в какой-нибудь салон вести интеллектуальные беседы с высокопоставленными кокотками. И у каждого после этого на душе становилось чуть легче, потому что они понимали: этих жертв от них требует русская поэзия, но от своего предназначения, как ни старайся, хрен куда увернёшься…

Иван Тургенев и простой народ

Писателя Тургенева домочадцы нередко упрекали за то, что он ведёт антиобщественный образ жизни. Спит допоздна, пьёт по утрам шампанское, слушает классическую музыку, водится с иностранными артистами, а жизнь трудового народа ему по барабану. А больше всего раздражало домашних, что каждый раз после посещения туалета он мыл руки и требовал для чистки обуви сапожную ваксу.

– Разве ж так живёт простой трудовой народ, наш кормилец и поилец? – упрекали его.

– Ты где-нибудь видел умытого мужика или бабу с книжкой Пушкина или Лермонтова под мышкой? Ближе к народу надо быть, не выпячивать своё буржуазное происхождение!

– Да я ничего против народа не имею! – оправдывался Иван Сергеевич. – Он сам по себе, я сам по себе. Потребуется, я за него живота не пожалею, только… он этого пока не требует.

И так допекали его изо дня в день. Разозлился он как-то не на шутку и решил: уйду из дома на охоту, заряжу ружьё, надену шляпу, плащ, сапоги и заберу все до единой кредитные карточки. Пускай домашние потом волком взвоют, но ни копейки от меня до конца охоты не получат!

Шагает Тургенев по просёлкам и перелескам родной Орловской губернии и раздумывает про себя:

– Что это я так просто, без дела шляюсь? Напишу-ка что-нибудь по дороге, заметки какие-нибудь, а потом опубликую и назову «Записки охотника». Пускай видят, что нужды простого народа мне тоже не чужды.

Подошёл он к речке и видит странную картину. Посреди реки лодка, а в ней сидит собачонка и хвостиком виляет. Неподалеку от лодки мужик в воде бултыхается, видно, по пьяному делу за борт свалился, а плавать не умеет, потому и пузыри пускает.

– Эй, любезный! – закричал писатель. – У тебя какие-то проблемы возникли? Скажи, не стесняйся, ведь я, как и ты, против крепостничества.

А мужик знай себе помалкивает, только буль да буль, не хочет делиться с прилично одетым господином на берегу взглядами на проблему крепостничества.

– Молчишь, мужик? – не унимается Тургенев. – Это в тебе говорит, наверное, классовая ненависть?

Перед тем, как утонуть, мужик высунул из воды голову и только сумел промычать:

– Му-у! Му-у!

Обиделся на него Тургенев:

– Ах, ты так! Разговаривать не желаешь! Знай же, я напишу рассказ, в котором сделаю тебя убивцем собаки, а за твоё нежелание делиться проблемами будешь ты немым. И рассказ назову «Му-му», так и знай!

И, надо отдать должное, Иван Сергеевич сдержал обещание: написал и «Записки охотника», и рассказ «Му-му», в которых выразил своё горячее отношение к простому народу. Но слушать классическую музыку и водиться с иностранными артистами не перестал. Аристократическую натуру не переиначишь, как ни старайся.

Илья Репин и казаки

Илья Ефимович Репин был человеком весёлым и жизнерадостным, но общественно-политическая ситуация вынуждала его быть кислым и озабоченным народными судьбами. Нередко художник задавал себе вопрос: а нужны ли наши барские заморочки людям? Ведь сколько раз уже случалось, что начнёт какой-то просвещённый деятель скорбеть и мутить воду в обществе, сразу бучи возникают, в результате которых деятель приобретает титул прогрессивного народолюбца, а у холопов только чубы трещат. Быть прогрессивным Репин хотел, но народных чубов ему почему-то было немного жалко.