Серые птицы на белом берегу. Народный роман

– Спокойно, граждане! – Поднял руку старший лейтенант. – Мы не на блины его забираем, дело есть. Так что извините, что перебили вам кайф, прошу всех выйти!

Жора заметался за стойкой, как пойманный зверек в клетке, не зная, куда себя деть.

– Ну, чего ты ждешь? Закругляйся, тебе сказано! – Снова сурово приказал ему старший лейтенант. – Товарищи, попрошу на выход! – Обратился он ко всем.

Но никто не выходил. И только когда Жора сорвал с себя и швырнул на стул белую общепитовскую куртку с пятнами от пива и потных ладоней, мужики стали нехотя выходить из стекляшки. Пришлось выйти и Мухину с приятелями. Они допивали пиво, стоя, в тени аквариума, и провожали Жору и милиционеров.

– Видать, натворил что-то! – высказал предположение Суламбек.

– Да уж, так просто не закроют. – Поддержал его Мухин.

Алик догнал Жору и, несмотря на недовольство сержанта, заговорил с ним сначала по-русски, потом по-армянски:

– Ара, что случилось? Слушай! Ванцесс?..

Жора что-то прошептал ему на ухо, но старший лейтенант оттолкнул его и приказал Жоре садиться в машину. Дверцы «бобика» были распахнуты настежь. Жора медленно, не глядя ни на кого, залез в раскаленный кузов, и сержант захлопнул за ним дверцы. Жалкое лицо Жоры показалось в зарешеченном окне. Грустными глазами он смотрел на свою стекляшку и стоявших возле нее подвыпивших мужиков.

– Замели! Теперь пива месяц не будет – в сердцах пожалел кто-то то ли Жору, то ли пиво.

– Что ты к нему подходил? – Спросил Мухин Алика.

– Да земляк все же. Интэрэсно стало, за что взяли. Не сказал. Ничего серьезного, говорыт.

– Наверно, за пиво! – Предположил Суламбек. – Гадкий пиво торговал позавчера. Слухал, с содой.

– Что ты говоришь? Какая сода? Зачем зря наговаривать! – становил его Алик. – Тут, друг, не то.

– Ну, ладно, вы куда сейчас? – Решил уйти Мухин. – Я пойду, окунусь, самое время охладиться.

– Может, в магазин сгонять? – Не согласился с ним Суламбек. – Давай пятерку! Возьмем бормотухи.

Мухин вытащил пятерку, но идти в магазин отказался. Суламбек и Алик пошли без него, предупредили, уходя, чтобы обязательно дождался их.

– Я буду на пирсе. – Махнул он им рукой. – Не могу уже, перегрелся.

Близкая и почти мертвая тишина наполняла побережье. Но из недалекого микрорайона доносились приглушенные расстоянием шум и гам. Сигналили клаксонами машины, кричали играющие и не боящиеся жары дети. Неподалеку от стекляшки – на площадке для детей – неподвижно и нелепо висело в мареве раскаленного приморского воздуха «Чертово колесо». Невдалеке дремали волки, лисицы, олень и другие, облезшие изнуренные на солнце зверушки помалкивающей карусели. И только впереди, на стендах, громко, хотя и беззвучно, кричали о трудовых успехах трудящихся Мангышлака целые колонки ярких, пузатых цифр. Мухин знал, что все это в большинстве своем туфта. Не верил ни одной из них. Видел, как делали на рубль, а рисовали в отчетах на два. Как говорится, один пишем, два в уме. Нет, наоборот, два пишем, один в уме. Только первые метры дороги к райцентру Шетпе протянули по степи, а уже отрапортовано в Москву о завершении строительства. И еще целую группу дорожников к наградам представили, вот потеха! А тут, как назло, корреспондент приехал. И все разнюхал. На всю страну обсмеял второго секретаря обкома и других начальников за очковтирательство. А что у нас делается! – Размышлял про себя Мухин. – В прошлом году реактор чуть на воздух не взлетел. Из режима вышел. Проспали. Пришлось один блок останавливать. Водичку тяжелую, то есть грязную в экологическом отношении, в Каспий спустить по отводному каналу. А она вскоре дала себя знать. Начались заболевания. Оцепление по берегу выставили, флажки красные. А обывателям лапшу на уши повесили – мол, палочку холеры со стороны, наверно, из Астрахани завезли, заразили бациллами море.

Мухин это точно знал, сам швы в топливных сборках активной зоны реактора заваривал. Потому что накануне они не выдержали нагрузки, как объяснил ему Костик – сменный инженер. Он подменил проштрафившегося товарища и от души жалел его – «сожрет» директор. Зверь, а не человек, даром, что генерал. И ведь надо ж было уснуть парню. Днем день рождения отмечал, не отдохнул перед сменой, вот и влип в историю! Чуть под суд не угодил, замяли дело. Но в море еще долго не купались. И воду питьевую для начальства в танкерах из Махачкалы через Каспий возили. Так что картина ясная. Мухин в то лето вообще не купался, брезговал. Но море постепенно перебороло болезнь, и вновь приняло в свои объятья человека. Без обиды и злопамятства.

Людям бы широту его души и доброту! – Думал не раз Мухин. – Способность всеощущения и самовозрождения! Ведь сколько в жизни уродцев. Почти все человечество в большинстве своем состоит из них – физических и духовных уродцев. И спасти может только природа, ее любовь. Вернее, любовь самого человека к ближнему и себе, к ней – своей матери.