Серые тени в ночной тьме

На Поперечного и Генцеля болото в тайге произвело тягостное впечатление. Своей унылостью, какой-то безрадостностью и главное – абсолютной неестественностью происходящего на нём, да и вокруг него.

Хотя и было уже начало марта, вокруг болота стояли высокие и по контрасту с белым снегом – какие-то очень уж слишком темные ели. Смесь черных и белых пятен (хвои и снега на ней) заставляла прикрывать глаза, так как этот контраст резал взор.

Третий фактор – яркое мартовское солнце, добавлял контрастности, а кроме того, отражаясь от болотной воды, лучи света слепили людей.

И наконец, само болото. Вполне летнее на вид, только что без зелени на поверхности воды, посреди заснеженного и еще даже не весеннего леса, оно выглядело инородным.

Обо всём этом думали Поперечный, Генцель и сопровождающий их офицер особого отдела войсковой части, которая обеспечивала охрану такого мирного сейчас на вид кусочка поздней весны посреди таежной зимы.

Благостность картины, правда, несколько портило ограждение в несколько рядов, плотно укутанное колючей проволокой и расположенные по периметру неуклюжие на вид стационарные огнемёты с направленными в сторону болота закопченными жерлами.

– Вот такое оно днём, – сказал особист-капитан, тихонько прикрывая дверцу УАЗа, на котором он привез Генцеля и Поперечного прямиком из штаба части. – Эти существа могут появляться и днем, но не любят солнечного света.

– Тогда давайте приедем сюда ночью, – сказал Поперечный, открывая заднюю дверцу и садясь на сидение автомашины. – Посмотрим на них в живую…

Кадры съёмки с мечущимися по поверхности болота темными бесформенными фигурами они уже посмотрели. Там же, в штабе части. В кабинете начальника особого отдела.

Сразу же, как только приехали сюда на автомашине прямиком с аэродрома Южносибирска.

Ночью болото производило совсем другое впечатление. При свете сполохов выплевываемого огнемётами пылающего напалма зловеще блестели «оконца» болотной воды, то тут, то там вспыхивали остатки болотной травы.

Но главное – снеговики.

Они были темно-коричневыми и уродливыми – болотный мох сфагнум, который образовывал торф, представлял из себя высохшие стебельки. Под действием силы притяжения эти тоненькие веточки, спрессованные в материал, по твердости превосходящий сталь, тем не менее оставались простым торфом, а потом горели ярко и весело. И по всей поверхности болота то здесь, то там в такт вспышкам пламени из жерла огнемета то и дело загорались чадящие гарью, но очень быстро сгорающие факелы.

Но что толку!

Поперечный наблюдал в бинокль, как на месте догорающего факела начинал быстро формироваться новый «снеговик». С легким хлюпаньем из болота, словно по волшебству, единым неуловимым человеческому взгляду движением вырывались перепутанные моховыми нитями бесформенные кусочки торфа. И мгновенно начинали слипаться друг с другом, чтобы через пару секунд восстановить сгоревшее существо. Которое, едва успев сделать лишь несколько движений, попадало под очередной выхлоп пламени и загоралось вновь…

Петр Петрович с изумлением наблюдал за этими бесконечно повторяющимся циклами. Поймав в поле зрения один из факелом, он долго смотрел лишь только на него. И зафиксировал пять одинаковых циклов: горение снеговика, восстановление фигуры кусками и веточками торфа, с которых ещё стекала вода, быстрые движения существа (снеговик пытался уйти с опасного для него места, но не успевал) – и новое попадание сгустка огня, выплюнутого очередным огнемётом.

Установки метателей пламени были расположены вокруг болота столь точно, что перекрывали площадь болота полностью – куда бы не спешили убежать снеговики, их обязательно накрывало пламя.

Подполковник замер, превратившись в столб; стоявший рядом с ним Генцель, у которого не было бинокля, теребил Поперечного за рукав, пытаясь что-то ему сказать.. Но тот, зачарованный этой картиной, ничего не чувствовал. Словно загипнотизированный происходящим на болоте, он мог лишь стоять и смотреть.

Вернул его к реальности не Иван Иванович, а капитан-особист. Стараясь преодолеть рев десятков непрерывно работающих огнемётов, он закричал на ухо Поперечному:

– Вот так – каждую ночь! Мы жжем – они восстанавливаются. А когда начнем светать, они делаются медлительными и постепенно исчезают. Сгорают, а новые больше не появляются…

Приведенный в чувство Поперечный в ответ прямо на ухо контрразведчику прокричал:

– А сколько всего их?

Отдав бинокль Генцелю, он ухватил за рукав шинели капитана и потащил его за собой. В сторону, подальше от ревущих огнеметов.

Иван Иванович припал к окулярам увеличивающего устройства и теперь жадно наблюдал за происходящим внутри ограды.

– Их количество постоянно меняется, – говорил капитан Поперечному. – От десяти – до пятнадцати, точнее я не скажу. Да и кто их считал? Нет, мы, естественно, осуществляем постоянную видеозапись, и с помощью компьютера каждый раз проводим счет. Но у нас постоянно получается разное количество.