Серые волки, серое море. Боевой путь немецкой подводной лодки «U-124». 1941-1943

Поскольку теперь основной задачей лодки стало наблюдение за погодой, Шульц стремился поддерживать на должном уровне моральный дух и боевую выучку экипажа, муштруя его с присущей немцам педантичностью. Хотя и раздавались жалобы на переутомление, команда, тем не менее, все больше гордилась своей выучкой, поскольку каждый член команды так же хорошо, как и сам командир, понимал, что в любой момент может случиться такое, что драгоценными станут даже доли секунды при совершении какого-либо маневра, от которого будет зависеть жизнь экипажа.

Шульц пользовался большим уважением своей команды, доходящим до обожания, и не только как командир, но и как человек. Он был приверженцем простоты в общении с экипажем, сочетаемой с высокой самодисциплиной, вообще присущей подводникам, однако бесконечно более важным для них личным качеством Шульца являлось то, что он был отважным и агрессивным бойцом. Он подбирался к конвоям как ястреб к стае цыплят, и мог схватить сразу четырех из них в течение всего лишь нескольких минут. На германских подводных лодках считалось аксиомой, что наиболее популярным командиром становился тот, за кем числилось больше боевых успехов, и наоборот. Из всех тех качеств, которые хотели видеть в своем командире команды подлодок, наиболее важным считалась способность топить вражеские суда. Экипаж «U-124» высоко ценил своего командира именно за профессионализм, находчивость и опытность. Он был по-настоящему мужественным человеком с сильным характером.

Как офицеры, так и старшинский и рядовой состав экипажа лодки быстро осознали, что Шульц требует от каждого наилучшего исполнения своих служебных обязанностей. И в то же время это был легкодоступный, остроумный и культурный человек, а самое главное — настоящий моряк, чей командирский дар ярко раскрывался в моменты проведения атак на суда противника. Личный состав лодки был хорошо осведомлен о правах командиров других подлодок флотилии, которые при подготовке к атакам гоняли членов экипажа в хвост и в гриву, требуя все новых данных для торпедной стрельбы при изменении пеленга на цель. Часто им не хватало и нескольких вариантов таких данных, и они буквально изводили личный состав центральных постов, прежде чем решались наконец подать команду на выстреливание торпед.

В отличие от таких командиров Шульц мог ждать как угодно долго составления данных для стрельбы, после чего проводил соответствующую их доработку уже в своей голове. Результатом такого метода являлась спокойная, упорядоченная и эффективная атака, которую можно было проводить даже на большой скорости собственного хода. Стрельба под его руководством осуществлялась исключительно аккуратно.

В одну из ночей «U-124», тяжело переваливаясь на крупной зыби, бесцельно пенила воды Северной Атлантики на расстоянии примерно 500 миль к западу от Гебридских островов. Она только что отправила свое самое последнее метеосообщение в штаб флотилии, перехватив такие же, переданные Прином с «U-47», и не имела никакой иной задачи, кроме как передать еще одно метеосообщение через два часа. Половина экипажа, включая командира лодки, спала, а остальные несли свою вахту. У Карла Роде выдалась «собачья» вахта в отсеке электродвижения.

Старшина вахты в центральном посту внезапно вспомнил, что к нему поступила жалоба на какие-то неисправности в трубе торпедного аппарата помер семь.

— Эй, Григоляйт! — позвал он машиниста. — Сходи-ка в корму и посмотри, что там такое с трубой. А после этого хорошенько смажь механизм.

Проворный юный выходец из Восточной Пруссии по прозвищу Григоляйт тут же поспешил в корму разбираться с жалобой.

Прошло несколько минут, и вдруг дверь рубки с треском открылась и на пороге появился Григоляйт с белым, как у мертвеца, лицом и вытаращенными глазами.

Он с ног до головы был облит содержимым «трубы номер семь», в которую поступала забортная вода, причем в больших количествах. Он подскочил к Роде и, размахивая руками, выкрикнул:

— Лодку затопляет!

Роде не нужно было объяснять, что означало поступление в отсек забортной воды.

«Труба номер семь» находилась на несколько метров ниже уровня моря, и шум воды, вливающейся в отсек из-за борта, напомнил ему с таким кошмарным правдоподобием тот день под Нарвиком, что он непроизвольно содрогнулся всем телом.

Обхватив Григоляйта, все еще сжимавшего в руке какой-то предмет, Роде тотчас распознал в нем запорный кран торпедного аппарата номер семь, который должен был быть ввинчен в надлежащее место трубы, а не валяться рядом с ней.

Роде вырвал кран из рук Григоляйта и помчался в торпедный отсек. Ему понадобилось всего лишь несколько минут, чтобы установить кран на место и прекратить поступление воды, а затем откачать помпой поступившую в отсек воду.[6]