Серые волки, серое море. Боевой путь немецкой подводной лодки «U-124». 1941-1943

— Но он должен был знать, что подлодка все равно не оставит судно на плаву. Разве что в случае, если рядом появится эсминец эскорта. Глупо вернуться на торпедированный корабль только потому, что он еще не затонул окончательно, и ждать, когда тебя убьют, — раздраженно объяснял им Шульц, раздосадованный фактом ненужных жертв.

— Не забывайте следить за небом, — строго указал вахтенным Хенке, заметив, что те слишком увлеченно расспрашивали несчастных спасенных на плоту. — Если вдруг появится хотя бы один самолет, мы окажемся в еще худшем положении, чем эти несчастные, поскольку нам не хватит времени на погружение.

Шульц послал за сигаретами, водой и коньяком для людей на плоту.

— Я не могу взять вас на борт, — сказал он им. — Это запрещено мне приказом командования. А кроме того, у нас впереди длительная патрульная служба.

— Господин каплей! — закричал один из вахтенных. — Корабль по пеленгу один-четыре к осту.

Шульц сбросил швартовый конец на плот и сказал:

— Нам нужно уходить, но мы еще вернемся и укажем вам направление движения к суше. — После этого он повернулся в сторону мостика и крикнул: — Лечь на курс один-четыре — к востоку. Полный вперед оба дизеля.

Лодка с рычащими дизелями отошла в сторону, оставляя плот и его отчаявшихся обитателей, которые, конечно, уже не надеялись встретить лодку еще раз. Погоня за судном оказалась бесплодной. И через несколько часов лодка вернулась к месту, где оставила плот.

— Очень сожалею, что не могу взять вас с собой, — снова повторил им Шульц, — но вы находитесь совсем недалеко от побережья. Течение обязательно вынесет вас к берегу примерно через три дня.

Во время этого разговора Бринкер стоял рядом с командиром.

— Господин капитан-лейтенант, — сказал он ему на немецком, — до берега целых 200 миль.

— Знаю, — ответил ему Шульц, — но не смогу сказать им об этом. Лишенные всякой надежды, они не смогут даже попытаться достичь берега.

— Вы полагаете, у них есть какие-то шансы на спасение? — спокойно спросил его Бринкер.

Шульц с сомнением покачал головой.

— Я не знаю. Может быть, и есть. — Он помолчал и добавил: — Но очень сомневаюсь в этом.

— Желаю удачи, — сказал он по-английски, — думаю, вам повезет.

Экипаж лодки молча наблюдал за этой сценой, пока плот не превратился в едва заметную точку и окончательно не исчез из вида.

В течение последующих двух дней командир лодки стал совсем другим человеком. Строго держался с командой, говорил холодно и лаконично.

Один из молодых матросов, впервые вышедший в патрулирование, как-то подошел к Лео Раудзису.

— Боцман, — сказал он смущенно, — вы хорошо знаете, что никто на лодке не может избежать того, чтобы не толкнуть кого-нибудь. Только что я случайно столкнулся со стариком, и он чуть было не снес мне голову.

— Забудь об этом, парень, — сказал ему Раудзис. — Это все из-за тех людей на плоту. Со временем любой человек устает от необходимости постоянно кого-то убивать. Ты когда-нибудь поймешь это и сам.

— Ну ладно. А почему мы не могли взять их на борт? — снова спросил матрос. — Ведь они заняли бы совсем немного места в лодке. Вы, конечно, знаете, что они никогда не доберутся до земли.

— Наверное, потому, что это запрещено, — нехотя ответил Раудзис. — Конечно, ты не хотел, чтобы их бросили умирать в океане. И никто этого не хотел, а больше всего командир. — Он пожал плечами. — Но ведь идет война. И ты тоже должен привыкнуть к этому.

Рафальски поднял на него глаза:

— Наш командир хорошо знает свою команду. Он знает, что парни всегда и во всем заодно с ним на тысячу процентов. У него все будет в порядке. А тебе советую не вмешиваться в его дела.

— Ты что, не знаешь, что Вильгельм и так нарушил приказ, снабдив спасшихся водой и провизией? — спросил его Кессельхайм, прислушавшийся к разговору. — Дядюшка Карл строго приказал командирам всех лодок ни в коем случае не останавливаться для оказания помощи спасающимся в шлюпках, если это создает угрозу их лодкам, а этот район просто кишит вражеской авиацией.

Рафальски коротко рассмеялся:

— Попробуй объяснить Большому Льву, что, мол, господин адмирал, я потерял лодку и угробил свою команду только потому, что остановился для оказания помощи трем англичанам на плоту, а он в ответ: «Я понимаю все это, а как они оказались на этом плоту?» — «А они оказались там потому, что я поднял на воздух двумя торпедами их судно». Звучит дико, не правда ли?

Матрос потряс головой.

— Для меня это звучит как бред сумасшедшего.

Раудзис рассмеялся и похлопал его по плечу:

— Не бери в голову. Ты еще привыкнешь ко всему этому. И если будешь хорошим парнем и ни одна глубинная бомба не найдет тебя, то, считай, тебе повезло и все это быстро забудется, ты вернешься домой и будешь жить счастливо и долго.

— Кессельхайм, — раздался голос командира, — я не могу найти свою вторую перчатку. Вы не видели ее?

— Я сейчас приду, — ответил ему Кессельхайм.

Он порылся в рундуке командира, и через несколько минут принес в центральный пост найденную перчатку.