Серые волки, серое море. Боевой путь немецкой подводной лодки «U-124». 1941-1943

Никто не умел лучше Бринкера ценить каждую долю секунды при срочном погружении. Чем дольше он медлил бы с началом погружения, тем ближе они оказались бы к эсминцу, и их жизнь или смерть могла при этом измеряться метрами.

— Право руля! — Дисциплинированный рулевой повторил команду командира таким невозмутимым тоном, как будто это происходило всего лишь при швартовке в Лорьяне.

Теперь Мор стоял на мостике в полном одиночестве, вцепившись в крышку люка, и наблюдал за эсминцем как завороженный. Эсминец так и не изменил курса. А это означало, что он просто их не видел.

Мор принял решение оставаться на поверхности, даже рискуя быть обнаруженным. И, совершая поворот в сторону эсминца, вместо того чтобы отвернуть в сторону, он выбрал более опасный курс. Они минуют друг друга на ужасающе малой дистанции, однако, идя на встречных курсах, пройдут друг мимо друга очень быстро. Мор рисковал своей жизнью, надеясь на то, что англичанин не заметит их в последний момент.

Времени для погружения теперь уже не было. И если бы эсминец сейчас их заметил, он сокрушил бы лодку прежде, чем Мор успел отвернуть.

Мор уже мог видеть белую пену, вздымающуюся вокруг острого как нож форштевня эсминца, когда его нос поравнялся с лодкой. Он показался Мору ужасным, когда промчался мимо со скоростью и мощью товарного поезда. И был очень близко, слишком близко!

— О Господи! — горячо взмолился он. — Не дай им увидеть нас! Именно сейчас, ну, пожалуйста!

Ему показалось, что стоит протянуть руку, и он сможет прикоснуться к корпусу эсминца, когда тот промчался мимо со стороны правого борта на расстоянии не более 30 метров от них. Он мог различить каждую деталь на его верхней палубе и мостике, людей, смотрящих куда угодно, но только не на них. Этот момент показался ему вечностью.

Мор увидел лицо Бринкера в центральном посту.

— Они не заметили нас! — радостно выкрикнул командир. — Они просто слепцы!

Однако Бринкер понимал весь риск игры, затеянной Мором, и не обратил внимания на торжество командира. Бринкер ужаснулся и покачал головой.

— Господи, Боже мой! — прошептал он то ли как молитву, то ли как клятву.

Отчаянно рискованное решение Мора остаться на поверхности окупилось сторицей.

Уже на следующий день он отправил на дно три судна конвоя.

Вскоре после восхода солнца они заметили «U-203». Рольф Мютцельбург последовал их сообщению о местонахождении конвоя. С наступлением дня обе лодки начали преследование конвоя и поддерживали контакт с ним до темноты. Задача была трудной и крепко бьющей по нервам. Начавшийся шторм и сильное волнение резко снизили видимость, возобновляя ее буквально на мгновение и лишь для того, чтобы в следующую минуту снова скрыть всякие следы конвоя.

Мор плюхнулся на свою койку. Уставший как собака, он сразу же заснул, едва закрыл глаза. Он знал, что должен собраться с силами, поскольку сражение еще далеко не закончено. Когда наступит ночь, он снова должен будет атаковать противника, а для этого необходимо собраться с силами и иметь ясную голову.

К сожалению, ему удалось выкроить для отдыха всего лишь несколько часов, да и то урывками. Проблемы, связанные с поддержанием контакта с конвоем, часто требовали его решений, и он должен был просыпаться сразу же, как только чувствовал руку на плече и слышал: «Господин капитан-лейтенант» или «Командира на мостик!». В том и другом случае не оставалось никакой надежды на продолжение сна.

Начавшийся день оказался таким же напряженным и еще более изматывающим, чем предыдущая ночь. Несмотря на все усилия, они то и дело теряли контакт с конвоем. После этого им приходилось погружаться, чтобы с помощью гидроакустики обнаруживать шумы гребных винтов судов конвоя, а если они оказывались слишком отдаленными, то Мору приходилось обращаться к карте и навигационным расчетам для определения наиболее вероятного направления уклонения конвоя от прежнего курса и устанавливать собственный, обеспечивающий скорейшее сближение с конвоем.

Поступившие в течение дня радиосообщения указывали на то, что подлодка «U-352» Гельмута Рашке уже установила контакт с конвоем. Теперь против конвоя действовали сразу четыре лодки. «Стая» снова сбилась уже к концу дня, неся 24 торпеды, введенные в торпедные аппараты и ждущие лишь окончательных установочных регулировок и команды «Залп!», чтобы ринуться на выполнение своей смертоносной миссии.

Темная свежая ночь с резким ветром, разбрызгивающим гребни волн и бросающим холодные капли в лица людей на мостиках лодок, и короткие шквальные дожди внезапно превратились в настоящий холокост, когда первые торпеды нашли свои жертвы.

Мор только что привел лодку в положение атаки левого крыла конвоя и уже определил цель нанесения удара. Петер Чех громко сообщил данные для установочной регулировки торпед, когда удар нанесла другая лодка.

Корабли эскорта повернулись в сторону торпедированного судна, выпуская осветительные ракеты, озарявшие низкую облачность зловещим светом. Мор резко обернулся.

— Нас еще никто не заметил, — проговорил он с облегчением. — Стреляйте веером, Чех, и побыстрее!