Серые волки, серое море. Боевой путь немецкой подводной лодки «U-124». 1941-1943

Когда «U-124» возвращалась в Бремен после проведения ходовых испытаний на Балтике, она гордо несла на своей рубке изображение эдельвейса. Таким образом Шульц и его команда решили выразить признательность горным стрелкам, спасшим команду «U-64» в норвежском фиорде. И вот теперь изображение этого маленького цветка, растущего только высоко в Альпах, неожиданно украсило рубку субмарины, бороздящей океанские глубины. Такие же эмблемы были вышиты и на пилотках всей команды.

Из Бремена лодка проследовала в Вильгельмсхафен, где ее заправили топливом, провизией и боеприпасами, после чего она прибыла к месту своего постоянного базирования в Киле. Уже отсюда 19 августа 1940 года она прошла Кильским каналом, откуда направилась в сопровождении двух тральщиков в Северное море для крейсирования вдоль побережья Шотландии, а затем на боевую позицию в Северной Атлантике.

Небо было затянуто плотной облачностью, когда «U-124» шла, разрезая вспучиваемое зыбью море. Облачность прекрасно защищала от английской авиации, непрерывно контролирующей небо над проливами Дании и Северным морем. Поэтому почти вся команда, за исключением несшей вахту на ходовом мостике, не чувствовала никакого напряжения.

Внезапно, без малейшего известия о своем приближении, из облаков вынырнул английский бомбардировщик и сбросил на лодку несколько бомб. Ни одна из них лодку не поразила. И в то время как ошеломленные этой внезапной атакой все еще удивлялись, как, черт побери, он смог обнаружить их, бомбардировщик так же внезапно исчез.

Атака была столь неожиданной, что находившиеся внутри лодки даже и не успели понять, что там происходит наверху. Однако звук взорвавшейся неподалеку бомбы оказал столь сильное впечатление на одного из молодых матросов в центральном посту, что он от неожиданности открыл клапан заполнения носовых балластных цистерн, не ожидая команды.

Кунт, несший вахту на мостике, с напряжением ждал, что бомбардировщик совершит второй заход на бомбометание. И когда палуба под его ногами внезапно резко накренилась, он взглянул на поверхность моря и, к своему ужасу, обнаружил, что лодка погружается, поскольку вся ее носовая часть уже скрылась под водой.

— Очистить мостик! — только и успел он выкрикнуть и тут же через люк мостика нырнул в люк рубки. Он едва успел захлопнуть за собой крышку люка, как волна накрыла ограждения рубки.

В центральном посту на некоторое время также воцарилось замешательство из-за этого неконтролируемого погружения, и рулевой непроизвольно резко повернул штурвал вправо. В центральный пост влетел командир, сразу же почувствовавший что-то неладное, однако к этому моменту лодка уже успела погрузиться на 60 метров. «U-124» всплыла вблизи двух тральщиков эскорта, ни один из которых не пострадал вследствие атаки британского самолета, и они не поняли, что произошло с лодкой. Ветераны «U-64» были, естественно, напуганы в первую очередь, поскольку в их памяти были еще свежи перипетии ныряний в Норвегии. Они стояли на своих постах, робко помалкивая, пока командир вымещал на них свое возмущение, ясно давая им понять, что не намерен стать утопленником по милости этой банды клоунов.

Второй день принес несравненно больше налетов авиации, и Шульц понял, что присутствие тральщиков демаскирует лодку. Он расстался с ними и на светлое время суток погрузил лодку, чтобы быть подальше от этого эскорта, когда ему потребуется всплыть для зарядки аккумуляторов.

Приятные осенние дни внезапно сменились типичной для Северной Атлантики штормовой погодой, когда они достигли траверза Британских островов. Ветры от норд-норд-оста поднимали штормовую волну 7-10 баллов, вследствие чего лодка едва продвигалась вперед сквозь волны.

На мостике было холодно, темно и сыро, когда лодка шла сквозь ночную тьму. Внутри лодки бодрствовали только стоящие на вахте.

Командир лежал, свернувшись калачиком, на своей койке погружаемый в спокойный, лишенный сновидений сон качкой и мерным постукиванием дизелей. Волны мощно ударяли в носовую часть лодки, взметая облака брызг, долетавших даже до мостика, откуда они пенящейся влагой растекались вдоль всего корпуса лодки.

Внезапно что-то тяжелое упало и прогромыхало внутри лодки, когда ее подбросила особенно большая волна. Эти звуки и движения были так хорошо знакомы командиру, что, будучи на суше, он в первые дни после походов с трудом засыпал, не слыша их.

— Центральный пост! — прозвучал с мостика голос первого вахтенного офицера.

— Пост слушает, — ответил Зигфрид Нагорный.

— Разбудите смену.

— Так точно, господин лейтенант!

Нагорный, балансируя, чтобы не упасть от качки, с трудом пробирался через мешки с провизией и между койками. Наконец он нашел среди спящих того, кого искал, и растолкал его.

— Проснись, проснись, Гансхен!

— Ммм… — произнес сквозь сон Ганс Фрелих. — Что случилось?

— Пора на вахту!

— Пошел к черту!

— Господин Кунт отказывается дольше стоять на вахте без тебя. Так что давай поднимайся.

— Да отстанешь ли ты от меня? Встаю я, встаю.

Ворча, Гансхен сполз с койки.