Серые волки

– Личный мотив, – не открывая глаз, произнес Французов. – У Мажора – подчеркиваю, у него, а не у меня – существовал личный мотив для того, чтобы поступить именно так, а не иначе. Сначала, когда такого мотива не было, он планировал поступить примерно так, как вы сказали: сдать всю троицу с потрохами, вернуть то, что они украли. Но это было не так-то просто сделать. Вот вы говорите: утопить… Сами ведь знаете: оно не тонет. К тому времени они уже так прочно вросли в госструктуры, обзавелись таким количеством связей, что, пожалуй, сумели бы избежать наказания, даже публично повесив кого-нибудь на Красной площади. А у Мажора не было ничего, кроме домыслов да целой груды краденых сокровищ, на которых могли быть отпечатки их пальцев, а могло их и не быть. Но он бы обязательно что-нибудь придумал. Собственно, он думал об этом непрерывно, и у него уже начали вырисовываться общие очертания плана, но он опоздал: у кого-то наконец лопнуло терпение, и возник этот пресловутый личный мотив.

Андрей уже понял, к чему он клонит, потому что вдруг вспомнил нашумевшую в свое время историю о двух трупах, обнаруженных в старом загородном доме, где в летнее время проживала семья тогдашнего заместителя министра экономики Французова. Тела принадлежали его пожилым родителям. Множество ножевых ранений, буквально перевернутый вверх дном дом, следы пыток, исчезнувшие деньги и ценные вещи – все прямо указывало на ограбление. Через три дня милиция задержала на Ярославском вокзале двух ранее судимых бомжей, у одного из которых при обыске обнаружили именные часы Французова-старшего и старинную эмалевую брошь, принадлежавшую его супруге.

– Вы думаете…

Андрей так и не смог заставить себя произнести вслух вертевшийся на языке вопрос, но Французов его понял.

– А вы быстро соображаете, – похвалил он. – И память у вас хорошая. Сразу видно настоящего профессионала… Я не думаю, Андрей Юрьевич, я уверен. Никогда не сомневался, с самой первой минуты. Они, по всей видимости, решили, что тайник нашел отец, и, когда висеть на волоске стало невмоготу, послали туда своих людей – скорее всего, каких-нибудь уличных бандитов, потому что Монах, став депутатом, не утратил связей с уголовным миром. Тогда, как и сейчас, я ничего не мог доказать, но я точно знаю: это они. А те бомжи были просто козлами отпущения. Что может быть проще, чем подбросить парочку улик безответному бродяге с кучей судимостей за плечами?

– Особенно если за дело берется сотрудник прокуратуры, – пробормотал Андрей.

– Вот именно. Это же азбука! Они бы давно убили и меня, но боялись оборвать последнюю ниточку – вернее, одну из ниточек, которые могли привести к сокровищам. Они наверняка сто раз это обсуждали, и каждый из них сто раз божился, что тайник обчистил не он, но кто же верит словам! В этом плане все, и я в том числе, находились в одинаковых условиях, все были под подозрением…

– А потом?

– А потом я не выдержал, сорвался и начал сводить счеты – выявлять злоупотребления, инициировать депутатские, налоговые, аудиторские и бог весть какие еще проверки – словом, бить по болевым точкам. В результате меня прихлопнули моим же оружием, и, если бы не своевременный сигнал, я умер бы в камере следственного изолятора и давно бы истлел в земле. Но я успел уехать и даже дал, наивный чудак, пресс-конференцию в Лондоне. После нее в меня стреляли, я понял, что игры кончились, и тайно уехал в Аргентину. И все эти годы помнил о долгах, которые не успел отдать. Первый – родители, второй – содержимое тайника. И еще один, с которым я уже безнадежно опоздал. У меня была тетка… то есть даже и не тетка вовсе, а няня, просто я ее так называл: тетя Варя. Когда я подрос, она, конечно, уехала, купила домик в какой-то Богом забытой деревушке и жила там одна как перст в компании таких же, как сама, старичков и старушек.

– Так, значит, информация в Интернете об умершей тетушке не была уткой?! – поразился Андрей. – Поверить не могу. Вы что же, действительно летели на похороны?

– Да, кто-то очень грамотно меня слил, – признал Французов. – Кто-то… Впрочем, это уже неважно. Да, я думал, что еще успею раздать долги и попрощаться, но, как видите, не успел. Сначала у меня обнаружили эту опухоль, и я потратил впустую чертову уйму времени, пытаясь от нее избавиться. Потом медицина развела руками, потом мне сообщили, что тетя Варя умерла, и я понял, что, промедлив еще хотя бы день, опоздаю окончательно и бесповоротно. Видимо, из-за спешки и произошла утечка информации, в результате которой меня взяли прямо в аэропорту. Тетя Варя завещала мне свой домик в деревне, а я даже не успел вступить во владение наследством. Обидно, что все так неудачно вышло.

– М-да, – сказал Андрей. А что еще он мог сказать?

2

Во что одет Бегунок, в темноте было не разглядеть, но пахло от него крепко и весьма красноречиво – застарелым потом, навозом, соломенной трухой, пылью, мышиным пометом, какой-то неприятной кислятиной, а еще – церковным елеем.

– Ты чего, в натуре, в монахи записался? – со смесью удивления и насмешки спросил Кот.