Серые волки

– Заставь дурака Богу молиться, он и лоб расшибет, – проворчал Макаров. – Ни в чем ты, Вовчик, меры не знаешь. Эка наворотил – сам генеральный заинтересовался!

– Ну, знаешь! – рассвирепел Винников. – Может, тебе напомнить, чья это была идея – выжить его из страны раз и навсегда, чтобы духу его здесь больше не было? Спустить на него всех собак, чтобы он ни на секундочку не задумался, прежде чем податься в бега, – чьи, скажи на милость, это слова, чье это было горячее пожелание? И вообще, чья бы корова мычала… Забыл, с чего все это началось? Топор забыл? А в чьей руке он был, тебе напомнить?

– Ты говори, да не заговаривайся, – грозно набычился Василий Андреевич. – Топор… Топор – вон он, около поленницы стоит. Махну разок по старой памяти и в озеро, рыб кормить. Чтоб лишнего не болтал, памятливый… Делать-то нам теперь что? – как-то разом остыв, упавшим голосом спросил он.

– А я почем знаю? – пожал жирными плечами Винников. – Я точно ничего не могу. С таким же успехом ты можешь попробовать действовать по линии своего генштаба – например, приказать сбить его борт на подлете.

– Знать бы, какой борт, – буркнул генерал, – можно было бы попробовать – ну там ошибочный запуск какой-нибудь или ракета, скажем, заблудилась… Да нет, – перебил он себя, – что за бред, в самом деле!

– То-то, что бред, – вздохнул Беглов. – Толку от вас, умников… Ладно, хватит уже мозгами скрипеть. Сам все сделаю, не привыкать. А вы, если что, на подхвате. Ну, как в молодости, помните?

– Помним, помним, – проворчал Макаров. – И рады бы забыть, да что-то не получается.

– Факт, – подтвердил Винников. – К чему приводят твои самостоятельные действия, мы помним во всех подробностях. Такое, знаешь ли, не забывается. Поэтому хотелось бы знать заранее, что именно ты задумал. Чтобы, так сказать, заблаговременно приготовиться к последствиям.

– Подумаешь, – фыркнул Беглов. – Кто старое помянет… Хотя, если уж вы решили устроить вечер воспоминаний, могу напомнить, что я в свое время предлагал решить проблему конкретно, раз и навсегда. Я ведь еще тогда вам говорил: валить его надо, валить! А вы мне что ответили? Струсили, обгадились, за карьерки свои испугались, чинуши… Дело-то было плевое, за штуку зелени пацаны бы его в два счета дерновым одеяльцем накрыли. А теперь что?.. Это как со здоровьем: запустил пустяковую болячку – копи бабки на серьезную операцию и моли Бога, чтоб поздно не было. Предупреждал ведь: вспомните еще мои слова, пожалеете! Вот они, ваши цивилизованные методы – жрите, не обляпайтесь!

Дотянувшись до бутылки, он налил себе водки так энергично, что на столе образовалась резко пахнущая лужица. Винников машинально накрыл ее салфеткой, которая мгновенно намокла, и сказал:

– Хватит разоряться, тут тебе не Дума. Валить его мы уже пробовали. Забыл?

Илья Григорьевич пожал плечами.

– Ну, было дело, вывернулся. Скользкий, гад! Ничего, на этот раз не вывернется.

– И что конкретно ты предлагаешь?

– Резать к чертовой матери, не дожидаясь перитонитов! – блеснул знанием классики советского кинематографа Беглов.

Он выпил залпом, бросил в рот кусок шашлыка и недовольно скривился: за разговором мясо успело остыть.

– Это понятно, – терпеливо сказал Винников. – Меня интересует техническая сторона дела. Такая операция требует тщательной подготовки, а времени у нас кот наплакал. Возможно, его вообще нет. А рубить сплеча, как ты любишь, в данном случае нельзя.

– Техническая сторона дела… – жуя, передразнил Беглов. – Меньше знаешь – крепче спишь, слыхал такую народную мудрость? Какая тут может быть техническая сторона? Грохнуть его в аэропорту нереально, для этого нужно знать точное место и время прибытия. Значит, придется ему поменять обувку прямо на Лубянке. Там ведь тоже люди работают. Самые обыкновенные люди, хотя по ним и не скажешь. А людям присущи маленькие слабости, которыми другие люди – те, что поумнее, – могут время от времени пользоваться.

– Вот это речь не мальчика, но мужа, – с некоторым удивлением похвалил Винников. – Взрослеешь, Илья Григорьевич!

– Да пошел ты, – отмахнулся от сомнительного комплимента депутат. Снова завладев бутылкой, он налил водки сначала генералу, потом себе. – Пить будешь, трезвенник? – спросил он у прокурора.

– Уговорил, наливай, – сказал Владимир Николаевич и зябко передернул плечами. – Что-то стало холодать…

– Не пора ли нам поддать? – с энтузиазмом подхватил генерал Макаров.