Серые земли-2 (СИ)

Боги и вправду были милосердны, подарив ему быструю смерть.

Небо сделалось черным.

Почти.

Сквозь черноту нет — нет да проступала характерная седина, этаким намеком, что недавняя буря ничего-то не переменила для Серых Земель, что продолжат они свое бытие, сохраняясь в обличье нонешнем, до самого конца мира. А может, и после оного, ведь существуют же они опричь этого самого мира. Впрочем, Себастьян осознавал, что конец мира и прочие катаклизмы не входят в его компетенцию. Да и в сферу личных интересов, собственно говоря, тоже.

Третья ночь близилась к исходу, а дорогой братец, точно издеваясь, продолжал хранить верность четырехногому обличью. Нет, Себастьян искренне верил, что братец оный старается изо всей мочи, но мочи этой ныне явно не доставало.

Волкодлак метался по двору замка, на который аккурат и выходил Себастьянов балкончик. Сам ненаследный князь, принявши позу, как ему виделось, вдохновенную и задумчивую разом, преисполненную глубочайшего символизма, наблюдал за метаниями.

Задумчиво.

И почесывая переносицу.

— Скажите… — он почувствовал присутствие Владислава, хотя тот и двигался совершенно бесшумно, — а у волкодлаков хороший слух.

— У волкодлаков? — Владислав глянул вниз. — Хороший. У этого, полагаю, и вовсе замечательный…

— Чудесно… а цепь у вас найдется? Такая, чтоб покрепче… и ошейничек, желательно.

Во взгляде Владислава отразилось недоумение.

— Ошейничек — это очень даже желательно…

— Простите, но вы…

— Хочу сохранить голову целой. Естественное, знаете ли, желание для всякой твари. Так что, поделитесь ошейничком?

Ошейника не нашлось. Но цепь Себастьяну понравилась. Прочная такая. С руку его толщиной, да еще рунною вязью покрыта, правда, покрытие местами стерлось, но все одно видом своим цепь внушала уважение.

— Дуся, ты мужа вернуть хочешь? Тогда попроси его надеть…

— А ты? — Евдокии цепь определенно пришлась не по вкусу. Мягко говоря, не по вкусу. Она потрогала ее, сковырнула ноготком и без того поистертое покрытие, покосилась на костыль, который Себастьян намеревался вбить в стену. Не сам, естественно, но с благою помощью Владислава, помощь сию предложившего весьма искренне.

Себастьян предполагал, что володарю всех Серых земель просто — напросто любопытно, чем закончится лечебный сеанс.

— А ко мне, Дусенька, у него и так обид наберется… он же ж злопамятный…

Лихо, о котором, собственно говоря, шла речь оскалился.

— И не надо. Не преувеличиваю я… а ты, дорогой, давай-ка, попытайся еще разок из шкуры выпрыгнуть…Стоило ли говорить, что цепь на могучую шею свою Лихослав надеть позволил. Обнюхал только.

Вздохнул.

И растянулся на холодных плитах.

— Брюхо не мерзнет? — Себастьян решил проявить родственную заботу, в надежде, что после о ней вспомнят. Если повезет, то даже с благодарностью.

Лихослав перевалился на бок, демонстрируя впалое брюхо, покрытое не то мелкою чешуей, не то столь же мелкою, гладкою шерстью.

Ясно.

Стало быть не мерзнет.

— Ну… замечательно… в перспективе, так сказать, что отдаленной, что ближайшей… ты пока отдохни… Дусенька, радость моя, можно тебя на пару слов?

Евдокия покосилась с немалым подозрением.

— Лично, Евдокия… надеюсь, я заслужил несколько слов наедине? — Себастьян сцепил руки в замок. Он отдавал себе отчет, что в костюме, любезно предоставленном хозяином замка, а потому исполненном по моде пятисотлетней давности, он выглядит, мягко говоря, несерьезно. Нет, ему шли, что широкие пышные штаны, прихваченные бантами под коленом, что чулки полосатые, что жилет, густо расшитый алмазами. От воротника кружевного, по заверениям Владислава, сохранившегося еще с той эпохи, Себастьян любезно отказался. И парик брать не стал.

Своих волос хватает.

— Но…

— Он не замерзнет, — Себастьян подергал цепь, надеясь, что на деле она столь же прочна, как и с виду. — А если вдруг, то поговорим и спустишься, обогреешь…

Уходить Евдокии не хотелось.

А вот ей наряд из темно — алого бархату шел и весьма. Особенно вырез радовал. А вот сама Евдокия в фижмах чувствовала себя несколько неудобственно. Этакою актрисою без театра. Впрочем, она крепко подозревала, что театр ей разлюбезный родственничек, выглядевший чересчур уж довольным для нонешних обстоятельств, организует.

В том, что Себастьян задумал пакость, у Евдокии сомнений не было. Глаза сияют, хвост к ногам ластится… оставалось надеяться, что пакость будет не просто так, а предметно полезною.

…желательно такой, которая поможет Лихославу.

Евдокия запретила себе думать о том, что, быть может, ее супругу помочь и не выйдет. Он пытался… он из шкуры вон лез, да только не вылез.

— Дусенька, — Себастьян остановился на лестнице. — Ты же хочешь вернуть моего братца в человеческое обличье? Конечно, цепной волкодлак — скотина в хозяйстве полезная… на нем и ездить можно, и пахать, но вот о двух ногах он мне как-то привычней.

— Что ты задумал?

— То, что сработало один раз, с большой долей вероятности сработает и во второй, — Себастьян улыбнулся во все клыки. — Главное, Дусенька, будь собой… думаю, у тебя получится.

Вот теперь она и вправду забеспокоилась.