Серые земли-2 (СИ)

…мимо проезжали и решили, а с чегой-то нам не налететь на деревню.

Нет, случалось гулять лихим людям по дорогам, и на хутора заглядывать, но деревеньки трогать и они остерегались. В деревеньке-то в каждой второй хате обрез, и в каждой первой — вилы, и управляются с ними мужики славно, едва ль не как уланы с саблею.

Но замечание этакое Себастьян оставил при себе, Сигизмундус вовсе от него отмахнулся: мало ли… всякое в жизни бывает.

— А вообще, — заерзал Янек. — Я ж тебе не сказал… все это будет ну как бы историею… ну, то есть, не взаправду, конечно, а будто бы в древние времена…

Магкарточки сменились на рисованные картинки, на которых развратные девицы сделались еще более задастыми и сисястыми, а заодно уж повеяло от их облика чем-то этаким, классическим, с духом Королевской картинной галереи.

— Вот! Вороги, значит, налетели, а Физдамокла дома не было.

— Экая незадача…

— А то. Он на поле сидел. Думал.

— Об чем?

— О судьбе мира!

Сигизмундус проникся к герою большим уважением, поелику человек пустой о судьбах мира думать не станет, человеку пустому на мир наплевать. Себастьяново же неугомонное воображение мигом нарисовало, что поле с колосьями перезревшее пшеницы, что заросли лопухов по краю его, весьма подходящие для всякоего думанья. И Физдамокла нарисовало, все в той же холщовой рубахе, изрядно замызганной от частого ношения. Физдамокл сидел в лопухах, пучил глаза от натуги и, прислушиваясь к бурлению в животе, думал, что жениться все ж пора пришла.

Хоть бы и на Мане.

А то ж этак, на своей-то готовке не то, что в лопухи, к Богам попасть можно.

— Ну они-то взяли и все пожгли.

— Зачем?

— Для порядку.

— Экие… порядочные вороги.

— Ну еще от злости. Они ж Физдамокла искали…

…и странно, что не нашли, на поле-то, посеред лопухов и мыслей о высоком. С другое стороны Сигизмундус верно заметил, что неизвестные вороги, чьи лица прямо таки просились на плакаты «Их разыскивает полиция», отнюдь не главные герои, потому и ума от них требовать грешно.

И вообще, нечего придираться.

Давно ж все было, вот и запамятовались детали, повылетели из головы Янековой.

— И вот, — дрожащим голосом продолжил Янек. — Физдамокл возвращается домой… и видит, что нету деревни. Сгорела…

Себастьян прикинул, что на поле несчастный Физдамокл провел не один час, верно, судьба мира все никак не складывалась, ну или живот не унимался.

А может, умаялся думать несчастный кузнец? Вот и прикорнул, не заметил ни пожару, ни криков… бывает.

— И Маню зарубили… поглумились сначала, а потом зарубили…

Янек тоненько всхлипнул и признался:

— Очень трагично выйти должно…

Сигизмундус тоже всхлипнул, ему было нечеловечески жаль несчастную Маню, которая так и не дожила ни до счастливого замужества, ни до первой семейной свары, ни до первой оплеухи…

— И Физдамокл решил мстить! — Янек ударил себя в грудь кулачком. — Я книгу так и назову «Месть Физдамокла».

— Удачно. А лучше «Кровавая месть Физдамокла».

Янек задумался, впрочем, не на пару часов.

— Точно! Звучит, а? «Кровавая месть Физдамокла»… он откопает свой меч.

— Меч?

— Ну да…

— Откуда у кузнеца меч?

— Ай, какая разница? Пускай от матери егоной остался… точно! — Янек аж подпрыгнул. — Меч и еще перстень с гербом! Она у Физдамокла не просто так была, а княжною… ну, когда-то она из дому сбегла по большой любви…

…прихватив с собой, надо полагать, шкатулку — другую золотишка и еще, по некой одной ей ведомой княжеской надобности меч. Полуторник. Аль вовсе двуручный, чтоб уж оно совсем солидно гляделось.

— И вот, он откопает меч и перстень и пойдет мстить…

— А…

— Я знаю, — Янек не позволил вопрос задать. — У них в селе совершенно случайно поселился великий мастер по мечному бою, который и разглядел в Физдамокле талант.

Физия Физдамоклова сделалась озадаченною. До сей поры он в себе два таланта знал, к питию хмельной браги, которую мог усвоить и перебродившую, чем снискал немалое мужиков уважение, и к битию морд. Последнее обходилось без высокого фехтовального умения, по — простому, кулаками.

— Разглядел и взялся учить… и научил всему, что сам знал. А мастер был тот не простой, а цианьский… я как-то видел, как один цианец пятерых уложил. Главное, что сам махонький, сухонький. Тут скокнет, там скокнет… а здоровые мужики и падают.

Себастьян почти увидел несчастное лицо цианьского мастера — мечника, каковой узрел нового своего ученика. И удивленное — оного ученика, пытавшегося понять, на кой ляд ему куда-то там скокать с мечом, когда одного удара кулака в харю довольно, чтоб привести противника в состояние безоговорочной капитуляции.

— В общем, был у него меч. И мечом он махал так, как никто в княжестве! — упрямо повторил Янек и покосился, будет ли Себастьян спорить, но слушатель оказался на редкость благодарным, кивнул рассеянно, мол, так и надо.

И правильно.

История-то Янекова, а значится, он полное право имеет придумывать, как оно там было. Кому не нравится, пущай свою выдумает.

— И взял Физдамокл свой меч! И воздел над головой, и принес клятву всем богам, что не будет он знать ни сна, ни покоя, пока не отомстит за Маню!