Серые земли Эдема

– Покой превращает мужчин в рухлядь. Я недаром выбрал этот облик, японцы лучше других понимают истину. Вот послушай: «Самурай должен прежде всего постоянно помнить – помнить днём и ночью, с того утра, когда он берёт в руки палочки, чтобы вкусить новогоднюю трапезу, до последней ночи старого года, когда он платит свои долги – что он должен умереть. Вот его главное дело». [11]

– Я не самурай, – тоскливо возражаю я, одновременно прикидывая: успею ли выхватить пистолет из кармана куртки? Ну и жизнь наступила, ни шагу не сделать без оружия…

Нет, вряд ли успею. Пока дотянусь до кармана, пока вытащу пистолет. Хоть бы догадался снять с предохранителя, входя в Исейон: ведь ясно было, что ничего хорошего тут не ждёт. Хотя… всё равно не помогло бы: десять раз зарубят, пока достану. Этот явно мастерски владеет мечом – вон, даже самурайским духом проникнулся.

– Ну и зря, – пожимает плечами мой супостат. – Ты вступил на путь служения и беспрестанного боя, а это путь самурая.

Холодный пот стекает по спине. Я лихорадочно соображаю, как выиграть время.

– Послушай! Я не знаю точно, но вроде бы меня нельзя так просто убить… по крайней мере, одному из вас.

Собеседник презрительно кривит губы:

– Не думал, что встречусь с такими жалкими увёртками. И это говорит один из Избранных? На Земле это действительно так, там вы сойдётесь друг с другом. Если доживёшь до того дня, что очень сомнительно. Но здесь другой мир, и тамошние правила не действуют. Тут может появиться, кто хочет, и всё дозволено. Разве тебя не предупредили?

Вообще-то да. И даже предостерегли, что здесь легко погибнуть. Только я как-то не вник.

В общем, надо срочно избавляться от этого хренова самурая, пока не изрубил меня в капусту. Даже если он окажется таким великодушным, что предложит для поединка меч – проку мне от этой железки будет, как от палки. Надо что-то придумать. К чёрту самурайскую этику: лучше оставаться живой собакой, чем стать мёртвым львом.

Собакой!..

«Вам стоит только позвать, и он окажется рядом…».

На раздумья не остаётся времени, самурай ленивым движением приподнял меч.

– Рок! – громко зову я. И содрогаюсь: пока пёсик соизволит явиться, мою голову успеют снести с плеч…

Но на этот раз собачка обошлась без обычного моциона. Меня толкает в лицо жарким воздухом, даже колени подгибаются от рыка, и я в третий раз вижу этого пса, только теперь чёрная морда нависла над макушкой моего противника. Янтарно-жёлтые блюдца глаз, красный язык почти касается завязанных узлом чёрных волос…

Мой враг даже не поворачивает головы – я замечаю, что смотрит на зеркальное лезвие меча.

– Неплохо придумано, – одобряет он. – Значит, тебе дали охрану. Эта зверюга действительно способна отхватить мне голову. Но это только пёс и, хотя он достойный противник, не чета мне. Так что просто придётся зарубить сначала его. А ты подожди своей очереди.

Он красиво разворачивается, уходя от страшных челюстей. Те клацают, словно стальные засовы. Я замечаю туманную полосу меча, но пёс тоже начеку и отпрыгивает, пол даже вздрогнул.

Зрелище великолепное: чёрный воин и чёрный пёс кружатся в смертельном танце на тёмном полу, а экран бросает на них холодные отсветы. Только заглядываться особо не стоит: и пёсика жалко, вдруг зарубят, да и о собственной голове следует позаботиться.

Так что я немного жду, пока мой ворог в развевающемся чёрном халате не окажется в стороне от собаки, сую правую руку в карман куртки, которая так и продолжала висеть на сгибе левой, неудачно цепляю ногтем за шов, но всё равно быстро выдёргиваю пистолет.

Пистолет ИЖ-71, гражданский вариант пистолета Макарова, очень просто снять с предохранителя: большой палец сам ложится на флажок и опускает его. Я не принимаю ни одну из стоек, которым учил Марат – из опасения, что мой противник успеет среагировать и переключится с собаки на меня. Для экономии времени не поднимаю оружие, а только плотно прижимаю локоть к поясу.

Действительно, Тёмный воин замечает появившийся в моей руке пистолет и разворачивается… Опасаясь, что он может метнуть меч, я нажимаю спуск, ещё продолжая поднимать ствол. Нажимать приходится сильно, я стреляю самовзводом. Оглушительно хлопает, и первая пуля выбивает плитку из пола рядом с босой ступнёй противника. К счастью, сила отдачи подкидывает ствол вверх. Я, не переставая, давлю на спуск, едва не глохну от грохота и не задыхаюсь от пороховой гари, так что едва ли все пули поразили цель.

Но несколько попали наверняка. На такой дистанции трудно промазать шестью выстрелами, если хоть сколько-нибудь тренировался.

Меч в руках моего противника замирает. Лицо становится белым, как снег, а открывшийся рот кажется чёрной дырой. Потом губы судорожно двигаются:

– Неплохие у вас… погремушки. Недооценил.

Меч выпадает. Прижимая руки к животу, Тёмный воин падает боком на пол, но, полежав немного, приподнимает голову. Струйка крови стекает изо рта.

– А ваши тела… слишком хлипкие. Только не думай, что убил меня.

Он сказал это и умер. Голова упала, тело уродливым цветком распласталось по чёрно-зеркальному полу, лезвие меча как стальной лепесток.