Серый ангел

А я была там почти счастлива. Проблема была в том, что Андрей хотел секса, а я томительной любви, ласк и душевных разговоров.

Я была не против его прикосновений. Но когда его ласки заходили слишком далеко, я лежала бревно бревном, истекала желанием, но не знала, что делать. Он просто физически не мог войти в меня, мне было больно. Андрей то смеялся, то злился, но попыток своих не оставлял.

До знакомства с Андреем я прочла парочку любовных романов в мягких обложках и посмотрела тройку-другую порнофильмов, но там ничего не говорилось о той боли, которую испытываешь в первую ночь, если мужчина в полтора раза выше тебя, и его «параметры» имели размеры, близкие к рекордным.

Я тогда не поняла, что такое секс, мне было важно находиться рядом с Андреем, видеть его, слышать, наблюдать за ним. А секс — это расплата за влюбленность. Ну, дура была, чего уж тут. Но ведь с мамой обсуждать интимные проблемы было стыдно, а подружки сами находились в таком же положении.

Мне просто нравилось дотрагиваться до шелковой смуглой кожи Андрея, нравилось его тело, доведенное ежедневными тренировками военных единоборств до совершенства. Ни грамма лишнего жира, фактурность мышц, идеальность пропорций…

После Андрея мне ни разу не понравился другой тип мужчины. Меня зациклило на высоком росте, широких плечах и стройности чуть подкачанного тела. Он отравил меня своей идеальностью.

Долгая дорога и частые расставания сближают только давно знакомых или искренно любящих людей. А наши редкие встречи, моя щенячья влюбленность и преданность, мое слишком правильное поведение стало надоедать Андрею. И он меня оставил.

Пропал. Не звонил, не сообщал о своем приезде, не писал ни писем, ни эсэмэсок. Я сходила с ума. Ездила к нему домой, и его мама смотрела на меня понимающими глазами.

— Я не знаю, где он сейчас, — лгала она мне, одновременно жалея меня и защищая свободу сына. — Он, Машенька, теперь редко здесь бывает, все больше в Москве. У него же выпускной курс, много учится, на гауптвахте часто сидит.

— Да, да, я… он писал мне, раньше… — лепетала я.

— Ему на гауптвахту дают только учебники по английскому и китайскому языку, и он теперь их знает лучше всех на курсе.

Мама Андрея, учительница английского языка, завуч платного колледжа, относилась ко мне с легкой пренебрежительностью, как и сам Андрей. Я была неровней, девушкой со средними внешними данными из небогатой семьи, с непрестижной работой. Неперспективная, короче, в качестве жены.

И я поехала к нему в Москву, в институт. Как и все девушки, приходящие на свидание, назвалась двоюродной сестрой. Когда он вошел в комнату, где множество курсантов сидели и разговаривали с родителями или своими любимыми, я думала, упаду в обморок от счастья. Мне показалось, что он самый красивый и сексуальный мужчина на Земле.

— Почему ты мне не звонишь? — спросила я дурацким дрожащим голосом и побитой собачкой заглянула ему в глаза.

Андрей не отвел взгляда и очень спокойно ответил:

— Не хочу.

И замолчал.

Он стоял и молчал столько, сколько ему было отведено для свидания или сколько выдержу я. И я стояла как дура, как идиотка, как человек, потерявший себя и молча молящий — ну, полюби ты меня, ну пообещай…

Он не обещал, он молчал. И правильно сделал. Ножом по сердцу — больно. Зато действенно.

Я не выдержала первой, дала ему пощечину и выскочила из института.

Помню, как ехала на трамвае на вокзал. Как смотрела на обыденно поглядывающих в окошки людей. А мне не хотелось жить, я задыхалась от слез. Я ненавидела Андрея, Москву за окном трамвая и себя. Я умирала от неразделенной любви. Особенно было плохо первую неделю, у меня буквально опустились руки. Но меня постоянно тормошили то мама, то Толик.

Я тогда не знала, что беременна. Как-то не задумывалась последние два месяца, что у меня нет менструации. А когда поняла, что будет ребенок, все рассказала самому близкому человеку — маме.

— Если он тебя не любит, а он тебя не любит, я это поняла еще полгода назад, счастья ты с ним не наживешь. Рожай для себя, для меня. И будь что будет.

«Так тому и быть», — решила я.

Родился темноглазый мальчишка с черными волосами. Назвали мы парня Данилой и дали ему отчество в честь отчима, Борисович. Борис Иванович целовал Даньку по десять раз на день и был счастлив. У него появился полноценный наследник, хотя и не с его фамилией.

Мама решила передохнуть в торговом бизнесе и засела воспитывать внука.

А я дала себе слово, что больше меня никто не бросит. Либо разбегаемся по обоюдному согласию, либо ухожу я.

И я стала зарабатывать деньги. Я точно знаю, что быть некрасивой и богатой гораздо лучше, чем некрасивой и бедной.

А на вошедшего в магазин парня не надо обращать внимания. Сжать волю в кулак и не обращать…

Парень сделал несколько шагов к прилавку. Толик, который выносил из подсобки деревянные оконные рамы, остановился и радостно заулыбался.

— Кирюха! Здорово! Молодец, что сразу пришел. Машуня, знакомься, это Кирилл, который художник, но сейчас он временно рисует вывески на оптовом рынке. Пусть он те кости, что мы нашли, посмотрит.

— В углу… — выдавила я из себя.